Падшие ангелы. Запретное наследие древней расы - Эндрю Коллинз Страница 27

Внезапно мои мысли прервались. Сквозь низкий гул голосов заполненного людьми зала послышался звон колокольчиков, подчиняющийся определенному ритму. Из закрытой комнаты, расположенной позади зала со стульями, доносилась странная какофония. Вскоре появились пять священнослужителей, одетых в белые льняные балахоны, перепоясанные белым шнуром; на головах у них были ермолки, а нос и рот закрывала белая муслиновая маска. Держась единой группой, они быстро пошли к помосту, читая на ходу молитвы. Когда они поднялись к жаровне, кто-то невидимый включил огромный вытяжной вентилятор. Один из священнослужителей тут же разжег огонь и начал подбрасывать в мерцающее пламя кусочки сандалового дерева и лить ладан. Воздух наполнился густым ароматом, необычным и волнующим.

Усевшись в круг на полу вокруг мерцающего пламени, священники взялись за руки и принялись декламировать молитвы и гимны из «Авесты». Каждый из них пел, не обращая внимания на товарищей, что создавало невообразимый гам, какого я не слышал ни на одной религиозной церемонии. Одновременно священники передавали друг другу маленький белый цветок. Его протягивали обеими руками, и тот, кому предназначался цветок, ладонями обхватывал ладони первого священника. Затем первый убирал руки и, в свою очередь, на мгновение обхватывал ладонями руки второго, завершая ритуал. Время от времени все пять участников церемонии брались за руки и устанавливали связь с «огнем истины» при помощи ритуальной кочерги, которую клал в огонь один из священников; эта связь, по всей видимости, была очень важна для успеха церемонии.

Иногда присутствовавшие на празднике зрители доставали свои потрепанные экземпляры «Авесты» и начинали нерешительно декламировать ту или иную гату, но затем откладывали книгу и вновь вступали в разговор с соседями.

Из всех священных книг зороастризма главной считается «Авеста», однако существуют и другие религиозные тексты. Один из них — это книга «Бундахишн», священный текст на позднеиранском языке пехлеви. В ней содержится уникальный миф о сотворении мира, согласно которому стебель священного ревеня рос до тех пор, пока из него не сформировались два человеческих существа — Машья и Машьяне, прародители расы смертных людей. Они пребывали в состоянии чистоты, пока их не совратил Ангра-Майнью (в других вариантах дэвы). В результате первые люди стали поклоняться ему (или им), а не Ахура Мазде, который в тексте носит имя «Ормазд». Это лишило первых людей первородной чистоты, восстановить которую они или их потомки могут лишь с помощью бога Митры, который ведает спасением души.

Зороастрийцы верят, что первые люди совершили плотский грех — в мыслях, словах и делах, — и поэтому и они, и их потомки навечно запятнали себя. Несмотря на то, что «Бундахишн» датируется периодом, когда предки зороастрийцев начали переселяться из Ирана в Индию, то есть приблизительно IX веком н. э., основой текста считается очень древний, ныне утерянный оригинал «Авесты».

Миф творения в «Бундахишн» во многих отношениях похож на историю грехопадения человека из Книги Бытия. Примечателен также тот факт, что в некоторых персидских текстах Ангра-Майнью называется «старым змеем, имеющим две ноги», что соответствует описанию Велиала, Стража с лицом гадюки из «Свидетельства Амрама».

Я не был первым, кто заметил явное сходство между персидским и еврейским рассказом о грехопадении человека. Еще в 1888 году С. Стейнлэнд Уэйк в своей новаторской работе «Культ змей и другие эссе» признавал: