Геббельс. Портрет на фоне дневника - Елена Ржевская Страница 27

Но достигается этот успех только при наличии самой действенной силы – врага. И тут на сцену вызывается «еврейский вопрос».

«Еврейский вопрос» – это вопрос всех вопросов», – записывает в дневнике уже зрелый нацист Геббельс (15. 2.29).

В Вене, куда, осиротев, Гитлер отправился из провинциального Линца – «оседлать судьбу», он проваливается на экзамене в Академию художеств, не попадает и в архитектурное училище. Постоянную работу он не ищет, учиться, овладевать какой-либо специальностью не намерен; физический труд пролетария для него унизителен, к повседневным обязанностям служащего он испытывает непримиримое отвращение еще с той поры, как подростком услышал от отца, что тот желает, чтобы Адольф стал служащим. В Вене он перебивался, как он пишет, работой «поденщика, потом скромного художника» – продавал свои рисунки. «Несчастнейшим временем» неизменно называет он годы, прожитые в нищете в Вене.

Когда Гитлер, голодный завсегдатай столовых для бедных, постоялец ночлежки, безотрадно колготился в Вене в годы цветения в австрийской столице антисемитизма, он впервые увидел еврея. Тот, как пишет Гитлер в «Майн кампф», ему не понравился. «Еврей – не немец» – было для него отрадным, ключевым открытием. Однако евреи активно присутствуют в культурной жизни, в прессе, что стало весьма задевать его. «Я принялся тщательно проверять имена», вести подсчет евреев в этих областях деятельности. Картина была неутешительной, тем паче что евреи составляли незначительный процент населения страны. И вообще многонациональная Вена и славянский ее элемент были нестерпимы для него. «Мне становилось дурно, когда я вспоминал об этом расовом Вавилоне». Во время русско-японской войны он был на стороне японцев, «видя в поражении России и поражение австрийского славянства».

В своей ксенофобии Гитлер, как он пишет, покуда что шел «скучным путем к антисемитизму». С анемичными, расплывчатыми формулировками: «еврей не обладает никакой культурно-созидательной силой», «его интеллект никогда не будет созидателен». Так что нелегко стерпеть ту несообразность, что среди снискавших Германии мировое признание нобелевских лауреатов немало лиц еврейского происхождения.

Ксенофобия Гитлера могла остаться его личным уделом. Но тут: «Кулак судьбы открыл мне глаза», и его осенило: «Я решил стать политиком». («Билет члена НСДАП № 7», – сообщает он.) В своей клокочущей ненависти к социал-демократии он связал их учение с «существованием некого народа». «Разочарованный» антисемитскими брошюрами из-за «поверхностной и крайне ненаучной аргументации их утверждений», он берется за дело серьезнее и круче в свете своего собственного «научного» озарения: «Искусство действительно великого народного вождя во все времена состоит в первую очередь в том, чтобы не распылять внимание народа, но постоянно концентрировать его на единственном противнике».

«Единственным противником» на постоянной, так сказать, основе, олицетворяющим все противостоящие фашизму силы, провозглашаются Гитлером евреи. «Гениальность великого вождя должна даже противоположных друг другу врагов представлять только как принадлежащих к одной категории… – писал он в «Майн кампф». – В сознании наших приверженцев борьба должна вестись только против одного врага. Это усиливает веру в собственную правоту и озлобленность против тех, кто на нее покушается». Кто бы ни был и на сей раз врагом, он должен иметь единый псевдоним – еврей. Пружиной этого выбора мог быть зоологический антисемитизм Гитлера, при уверенности, что антисемитизм – эффективное средство для завоевания масс. «Еврейский вопрос», сообщает Гитлер, надо было «превратить в движущий мотив» всего немецкого националистического движения. «Антисемитизм, – сказал Генрих Манн, – оказался в конечном счете единственной, да, единственной идейной основой попытки мирового господства».

Без врага наши ряды не могут быть сплоченными – этот постулат подтвердит, исходя уже из практики, Геббельс.

Но евреи в Германии за столетия прижились и заметно ассимилировались благодаря законам, уравнявшим их в правах с немцами. Уже в конце прошлого столетия в Берлине более трети евреев вступали в брак с немцами (по Брокгаузу). Надо было разрушить сближение, национальную терпимость, отторгнуть немцев от евреев. Разжигаются темные страсти, страх перед мистическим противником растравляется призраком повсеместной германофобии как средством, призванным сплотить осажденную страхом и ненавистью нацию, а покуда – толпу и улицу. И начинается беспредел. «Еврей сегодня величайший подстрекатель полного уничтожения Германии». Неважно, что это написано в 1925 году (во 2-й книге «Майн кампф»), когда немецкие евреи отождествляли себя с немцами. Чем абсурднее, тем убойнее и не нуждается в доказательствах. «Евреи хотят уничтожения Японии» (!)до «установления собственной диктатуры» (!). «Еврейская мировая опасность».

И наконец: евреи посягают «на мировое господство», на «создание тысячелетнего рейха» – это рвется из подкорки тот самый бред, который Гитлер провозгласит своей целью, ради которого бросит Германию в кровавую бойню Второй мировой войны.

«Земля и почва – цель нашей внешней политики».

«Отточенным мечом и кровавой борьбой» вернуть территории. Но «границы 1914-го для будущего немецкой нации – ничто». Ее будущее «будет основано победоносным мечом господствующего народа, ставящего весь мир на службу своей культуре» («Майн кампф»). Иными словами борьба за возвращение Германией территорий, утраченных ею в результате поражения в Первой мировой войне, – слишком незначительная задача. Германии предстоят сражения, которые приведут ее к победе над всем миром. «Землю на будущее и тем самым жизнь нашему народу обеспечит не милость народов, а победоносный меч». «Когда мы сегодня говорим о новой земле и почве в Европе, мы можем в первую очередь думать только о России и о подчиненных ей окраинных государствах».

Так издалека – с 1924 года – Гитлер начал поход против России, никогда не теряя из виду свою цель, главное направление своей внешней политики. Только овладев Россией, обеспечив немцам огромное «жизненное пространство» (без чего Гитлер маниакально не мыслил существования великой нации), он во главе Германии сможет стать хозяином мира.