56-я армия в боях за Ростов. Первая победа Красной армии. Октябрь-декабрь 1941 - Евгений Кринко Страница 27

За потерю материальной части командующий армией приказал отстранить от занимаемых должностей командира 2-го артиллерийского дивизиона 32-го артиллерийского полка капитана Семенова и комиссара дивизиона политрука Карнаухова и передать дело о них прокурору армии для расследования и доклада Военному совету. В приказе отмечалось, что командир 75-го стрелкового полка майор Сосков и комиссар полка батальонный комиссар Марков « тоже заслуживают отстранения от должности и отдачи под суд военного трибунала ». Но с учетом того, что 75-й полк « в предыдущих боях с фашистами отличился », наказание для каждого из них ограничилось 15 сутками ареста с удержанием половины зарплаты на это время. Приостанавливалось и представление всех четырех командиров и политработников к награждению за предыдущие бои, а командира полка – к очередному званию [114] .

Еще через три дня был издан приказ № 048 «Об учете оружия и ответственности за его утрату». Он обращал внимание на « ряд фактов преступного отношения к сбережению личного имущества военнослужащими, а также… случаи, когда части 68 КД, 353 СД и 33 мотострелкового полка НКВД обезоруживали подразделения и отдельных военнослужащих 31-й стрелковой дивизии при выходе частей этой дивизии из боя ». Так, командование 68-й кавалерийской дивизии отобрало оружие у военнослужащих 2-й и 9-й роты 248-го стрелкового полка 31-й стрелковой дивизии при выходе их из окружения на своем участке фронта. 26–27 октября 16 бойцов с винтовками 248-го стрелкового полка были зачислены в части 68-й кавалерийской дивизии, хотя следовали к месту нахождения штаба 31-й стрелковой дивизии под командованием среднего командира. В приказе также отмечались случаи, « когда отдельные бойцы оставляли оружие на поле боя, а сами бежали в тыл ». Бросившие оружие на поле боя и дезертировавшие в тыл красноармейцы П. П. Фоменко и В. Г. Воропаев были преданы суду военного трибунала и расстреляны. Командарм-56 приказал « немедленно навести порядок в учете всех видов оружия, а учтенное оружие заприходовать », не допуская « случаев безответственного отношения при передаче оружия из одного подразделения и части в другие ». Он также категорически запретил без его разрешения разоружать команды, следовавшие в свои части и подразделения [115] .

Приводимые документы отражают сложившуюся в РККА практику, согласно которой к потерям в материальной части относились даже более строго, чем в личном составе. Отчасти объяснимая огромными потерями в вооружении в начальный период войны, она вызвала другую крайность, когда командиры стали чрезмерно осторожничать с использованием имевшегося у них в наличии вооружения, опасаясь лишиться материальной части, за которую несли персональную ответственность.

Немало внимания уделялось и подготовке личного состава. Генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов неоднократно лично проверил состояние обороны ряда соединений, в том числе необстрелянной, но полностью укомплектованной и вооруженной 317-й Бакинской дивизии. По результатам проверки 16 ноября был издан специальный приказ, посвященный состоянию обороны в 317-й стрелковой дивизии. В нем отмечались следующие недостатки: «а) наблюдение за противником не организовано; б) внутри дивизии не используются средства связи; в) служба ПТО у орудий несется плохо, расчеты не знают секторы обстрела, не имеют запасных позиций. Площадки орудий завалены посторонними предметами, маскировка – плохая; г) в частях дивизии пренебрежение маскировкой, окопы ярко выражены на фоне степи; д) усовершенствование позиций в инженерно-техническом состоянии не организовано и проведено недостаточно. Например, бойцы 9-й роты не обучены, как делать ячейки. Сделали их неверно, перекрыли так, что огонь вести невозможно» . Об исправлении недостатков требовалось доложить к 18.00 17 ноября 1941 г. [116]

Однако последующие события показали, что в противотанковом отношении части 56-й Отдельной армии к моменту следующего немецкого наступления оказались недостаточно подготовлены, особенно в вопросах надежного прикрытия стыков между соседями. Даже на переднем крае обороны отсутствовали необходимые противотанковые и противопехотные препятствия. Причины этого заключались в целом ряде обстоятельств, о чем свидетельствует пример 606-го стрелкового полка, занимавшего оборону в центре боевых порядков 317-й стрелковой дивизии.

606-й стрелковый полк сформировался в июле 1941 г. в г. Баку из приписного состава, большинство которого ранее не служило в рядах РККА. 70 процентов из 2,5 тысячи красноармейцев представляли различные народы Закавказья и Северного Кавказа. Средний комсостав – командиры взводов, рот, батарей – в основной массе являлись выпускниками Бакинского пехотного и Тбилисского артиллерийского военных училищ 1941 г. Они имели хорошую выучку по боевой и политической подготовке, но не обладали практическим опытом командования и совсем не нюхали пороха. Боевыми стрельбами в полку занимались недостаточно, взаимозаменяемость в боевых расчетах была отработана слабо. Многие бойцы не понимали команд на русском языке, а тем более пояснений по тактико-техническим характеристикам оружия. К тому же в период подготовки полк имел только учебное оружие и в малом количестве.

10 октября 606-й стрелковый полк прибыл в Махачкалу, а через неделю погрузился в шесть железнодорожных эшелонов и 23 октября выгрузился на станции Батайск, войдя в состав 56-й Отдельной армии. В Батайске полк довооружился по штату и тремя батальонами занял рубеж обороны вдоль левого берега реки Дон, от Усть-Койсуга до Азова. 27 октября 606-й полк был передислоцирован на северо-западную окраину Ростова, в Красный Город-Сад, где в течение десяти дней готовил полевой рубеж обороны городского оборонительного обвода: бойцы рыли окопы, ходы сообщения, блиндажи. 6 ноября полк в очередной раз совершил марш и прибыл в село Большие Салы, где занял оборону по южному берегу Тузлова между селом Генеральское и хутором Несветай. 1-й и 2-й батальоны под командованием капитанов Хачатряна и Торосяна находились в первом эшелоне, а 3-й батальон старшего лейтенанта Трифонова оборудовал опорный пункт на высоте 123,7.

Проливные и затяжные дожди в течение 7—11 ноября, затем резкое, до 10–12 градусов мороза, похолодание не способствовали созданию неодолимой обороны: быстрому и тактически правильному оборудованию батальонных районов обороны, ротных и взводных опорных пунктов, налаживанию системы перекрестного и косоприцельного огня, сооружению противотанковых и противопехотных препятствий, отрывке и маскировке ос новных и запасных огневых позиций, ходов сообщения. Большая часть красноармейцев, не обладавших боевым опытом, не умела и не стремилась правильно оборудовать огневые точки, не следила за чистотой и смазкой оружия, мерзла, страдала простудными заболеваниями. Так, 10 ноября 1-я рота полка, находившаяся в боевом охранении у села Генеральское, неожиданно подверглась нападению разведывательного дозора вермахта из легкого танка Pz-2 и двух бронетранспортеров. В ходе короткой стычки рота потеряла шесть бойцов убитыми и семерых ранеными, в то время как немцы отошли без видимых потерь.

С наступлением холодов увеличилось число перебежчиков к врагу. Командование 3-го моторизованного корпуса, нацеленного на Ростов, досконально знало расположение огневых позиций минометных и артиллерийских батарей, командных и наблюдательных пунктов, неприкрытые стыки между частями и подразделениями как 606-го полка, так и 317-й стрелковой дивизии в целом. И не только от разведывательных полетов авиации, которая из-за сплошной и низкой облачности в течение недели не показывалась в небе над Ростовом. Несмотря на усиление дивизии тяжелой артиллерией, двумя ротами танков и ротой ПТР, она не подготовила рубежей заградительного огня. Командование дивизии и начальник ее артиллерии майор Урманов не предусмотрели возможностей маневра артиллерией вдоль полковых участков. Танки Т-26 «охраняли» штаб дивизии. То, что отразить массированный удар танковых и моторизованных частей противника дивизия с таким состоянием обороны не могла, подтвердилось уже в первый день немецкого наступления 17 ноября 1941 г.