История астрономии. Великие открытия с древности до средневековья - Джон Дрейер Страница 27

Систему гомоцентрических сфер полностью принял Аристотель (384—322 до н. э.), последний великий философ-теоретик, сыгравший заметную роль в истории древней астрономии. В отличие от Платона он искал идею в ее конкретном воплощении в явлениях природы и потому обращал внимание на все результаты опыта и наблюдений. Вследствие этой тенденции в Аристотелевой философии видеть во Вселенной систему частей, каждая из которых представляет важность для концепции целого, его труды носят несколько энциклопедический характер, охватывая все отрасли знания; но хотя они существенно более сухие и прозаичные, чем поэтические диалоги Платона, они сыграли гораздо более значительную роль в развитии науки и то же время позволяют нам ярко представить себе состояние знаний в то время, когда интеллектуальная жизнь в Греции находилась в самом своем расцвете.

В рамки данной книги не входит рассмотрение принципов аристотелевской философии природы, изложенных в восьми томах «Физики» – чисто метафизического труда, трактующего общие условия природного бытия: движение, пространство и время. В этом труде Аристотель на самом деле делает лишь немногим больше, чем анализирует смысл повседневных выражений и слов, чтобы таким образом решить вопросы природы, вместо того чтобы попытаться решить их исключительно путем наблюдения и эксперимента. Астрономические вопросы он рассматривает в своем труде из четырех книг «О небе», а также в некоторой степени и в четырех книгах «Метеорологики», где также рассуждает о некоторых астрономических предметах (кометах, Млечном Пути). Труд «О небе», однако, посвящен не одной только астрономии, о которой на самом деле говорит лишь вторая его книга; но нужно помнить, что Аристотель, вероятно, не несет ответственности ни за форму, в которой его произведения дошли до нас, ни за названия, под которыми мы их знаем. Первая из четырех книг имеет весьма метафизический характер и рассматривает такие вопросы, как конечность или бесконечность Вселенной, была ли она сотворена, имеет ли начало и т. п. Что касается первого вопроса, то Аристотель утверждает, что материальная Вселенная не может быть бесконечной в пространстве, так как линия, проходящая от центра Земли до бесконечно удаленного тела, не могла бы совершить оборот за ограниченное время (двадцать четыре часа); и так как не может быть бесконечно удаленных тел, не может быть и бесконечного пространства, так как это всего лишь вместилище небесных тел. Небеса безначальны и неуничтожимы, так как одно не может быть без другого, хотя Платон полагал, что, хотя мир и был создан, он будет существовать вечно.

Вторая книга о небе трактует форму Космоса, движение и природу звезд и, наконец, положение и форму Земли, которая покоится в центре Вселенной. В третьей и четвертой книгах нет ничего астрономического, но они кладут начало рассуждениям, которые продолжаются в работе «О возникновении и уничтожении», где излагается теория Аристотеля о двух парах противоположностей, горячем и холодном, влажном и сухом, первые активны, вторые пассивны, и из их различных комбинаций происходят четыре элемента: огонь, воздух, вода и земля.

В своей общей концепции Космоса Аристотель руководствуется чисто метафизическими аргументами («О небе», II, гл. IV и далее). Вселенная имеет форму шара, поскольку шар среди тел, как круг среди плоских фигур, является самым совершенным благодаря своей уникальной форме, ограниченной единой поверхностью, и единственным телом, которое при вращении непрерывно занимает одно и то же пространство. Это неудачный аргумент, поскольку то же можно сказать и о любом теле вращения. В этой сферической Вселенной сфера является наилучшей формой, наделенной самым совершенным движением, а так как самое быстрое является самым совершенным, то внешняя сфера, которая вращается быстрее всего, является самой совершенной сферой среди всех и местом неизменного порядка. Она находится под непосредственным влиянием божественной первопричины движения, которая от периферии простирает свою силу к центру, а не помещается в центре, будучи движущей силой, как у пифагорейцев, или присутствует везде, будучи душой мира, как в «Тимее». Небеса движутся вправо (с востока на запад), потому что это более достойное направление, и с равномерной скоростью, так как отдельные их части не движутся относительно друг друга, как можно видеть из отсутствия изменений в созвездиях, а сфера в целом не претерпевает никакого нерегулярного ускорения или замедления, которое было бы неестественным, ведь это означало бы, что движущая сила порой слабеет, а порой усиливается. Что касается состава вечных и божественных звезд, Аристотель считает самым разумным предположение, что каждая звезда состоит из того же вещества, в котором совершает движение, и показывает, что прямолинейное движение от природы свойственно четырем известным нам элементам (огонь движется вверх, а земля – вниз), но круговое движение должно быть свойственно первозданному и высшему элементу («О небе», I, 2, с. 269 а, и II, 7, с. 289 а). Сферы и звезды состоят из этого элемента, а не из огня, и Аристотель считает, что тепло и свет небесных тел происходят из-за трения с эфиром при вращении сфер, но так, что нагревается прилегающий эфир, а не звезды или сферы (II, 7, с. 289 а).