Сентиментальные прогулки по Москве - Каринэ Фолиянц Страница 27

Повторяющие размолвки с тещей его тяготили. Злило и ее неуемное желание постоянно вмешиваться в жизнь дочери и зятя. Эти обстоятельства заставили Пушкина уехать из Москвы раньше намеченного срока. 15 мая поэт с женой выехали в Петербург.

Из дневника Д.Фикельмон, хорошей приятельницы Александра Сергеевича: «Он в нее очень влюблен, рядом с ней его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым, – он так хорошо говорит, его разговор так интересен, сверкающий умом без всякого педантства».

По воспоминаниям современников, поэт старался никогда не становиться рядом со своей молодой женой, чтобы не вызвать насмешек своим невеликим ростом. Но все равно... Вот что пишет другая знакомая Пушкина – Е. Е. Кашкина своей кузине П. А. Осиповой: «Когда я встречаю его рядом с его прекрасною супругою, он мне невольно напоминает портрет того маленького животного, очень умного и смышленого, которое ты угадаешь без того, чтобы мне его назвать».

Страдал ли сам Александр Сергеевич от своей «некрасивости», особенно в сравнении со своей блистательной «половиной»? Нет. Думается, что он был занят другим. Еще одна современница, знавшая Пушкина, В. А. Нащокина вспоминала: «Любовь его к жене была безгранична. Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем, и я убеждена, что он никогда даже мыслью, даже намеком на какое-либо подозрение не допускал оскорбить ее».

Красота жены была для поэта чем-то большим, чем просто физическая красота женщины. Это воплощение дара божьего, нечто сверхпрекрасное, сверхвеликое, перед которым он преклонялся!

А вот – высказывание известного писателя, графа В. Сологуба:

«Много видел я на своем веку красивых женщин, много встречал женщин еще обаятельнее Пушкиной. Но никогда не видывал я женщины, которая бы соединяла в себе такую законченность классически правильных черт и стана. Ростом высокая, с баснословно тонкой тальей, при роскошно развитых плечах и груди, ее маленькая головка, как лилия на стебле, колыхалась и грациозно поворачивалась на тонкой шее; такого красивого и правильного профиля я не видел никогда более, а кожа, глаза, зубы, уши! Да, это была настоящая красавица, и недаром все остальные, даже из самых прелестных женщин, меркли как-то при ее появлении...»

И снова строки из письма Долли Фикельмон Вяземскому:

«Пушкин у вас в Москве, жена его хороша, хороша, хороша! Но страдальческое выражение ее лба заставляет меня трепетать за ее будущность...»

Долли, Дарья Федоровна Фикельмон, оказалась в какой-то степени пророчицей...

«Милое творенье (выражение Василия Жуковского, очарованного женой друга) – Натали» любила своего Александра и хорошо понимала, что такое – выйти замуж за Поэта. Она, кстати, редко называла его по имени – только при очень близких друзьях. Все вполне понятно при такой разнице в возрасте и том уважении, которое она испытывала к нему, тем более, воспитанная матерью в традиции почитания старших!

Александра Арапова, дочь Наталии Николаевны от второго брака, вспоминала о том, как мать рассказывала ей про первые месяцы жизни в роли замужней дамы: «Часто по утрам она сидела в гостиной с вязаньем и вышиванием совершенно одна, ей не с кем было и словом перемолвиться, потому что муж ее имел обыкновенную привычку запираться после завтрака в кабинете и писать часов до двух пополудни, а она не смела и не хотела мешать ему, запрещая и прислуге шуметь и беспокоить барина понапрасну Весь дом ходил на цыпочках!» – с юмором заканчивает Александра Петровна.

В свои семнадцать неполных лет прекрасная Натали стала хозяйкой большого и светлого дома, почти всегда наполненного смехом и говором гостей, которых надо было встречать неизменной улыбкой, накрытым столом, горячим чаем и приветливым словом, независимо от того, каково настроение и самочувствие...

Лето 1831 года Пушкины проводили в Царском селе. На одной из прогулок «поэтическая чета» повстречалась с четой императорской. Вот что об этом писала сестра поэта Ольга Сергеевна: «Императрица (Александра Федоровна, жена императора Николая I – Ред.) в восхищении от Натали и хочет, чтоб она непременно появлялась при дворе. Моя невестка не в восторге от этого, так как умна, но она настолько любезна и прекрасна, что поладит и с двором, и с Императрицей».

Конечно, она поладила, конечно, блистала на балах, но Пушкину это не совсем нравилось... И связано это было не только с пресловутым камер-юнкерским званием, пожалованным ему императором для того, чтобы видеть чаще во дворце его жену-красавицу. Но и, вероятно, с тем, что государственная служба тяготила Пушкина, вольного поэта, любимца муз. Ведь Николай I назначил после этой нечаянной летней встречи Пушкину официальное жалованье, поэт получил от Государя задание писать историю Петра Великого и Пугачевского бунта. Находясь на службе в архивах, в дальних поездках по Уралу и Оренбуржью, Пушкин уже не мог позволить себе, как прежде, засесть, запершись в Болдино или Михайловском, и писать, писать, писать...

Впрочем, никогда он не упрекал жену свою в «зависимости жизни семейственной», справедливо судя, что она, эта жизнь, «делает человека более нравственным». Пушкин был счастлив в семейной жизни, и счастье это было ярким и насыщенным! Для того чтобы удостовериться в этом, достаточно прочесть его письма к жене, они опубликованы и изданы полностью, с подробными комментариями и выверенными датами и проверкой каждого факта.

Вот что пишет Пушкин своей Натали, находясь с ней в вынужденной разлуке:

Декабрь 1831 года: «Тебя, мой ангел, так люблю, что выразить не могу...» Это он-то, умеющий выражать словами и рифмами малейшие оттенки человеческих чувств!!! В этом же письме ненавязчивые и ласковые советы и шутливое ворчание: «Стихов твоих не читаю. Чорт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своем здоровии. (Наталия Николаевна ждет первого ребенка – дочь Марию. Девочка родилась 18 мая 1832 г.) На хоры не езди, это не место для тебя».

Исследователи-пушкинисты долго гадали, о каких стихах идет речь, но так и не поняли. Вероятно, Наталья Николаевна послала мужу какое-то стихотворение, посвященное ей... А может быть, она сама пыталась писать стихи?

«Не можешь вообразить, какая тоска без тебя, – пишет Пушкин жене 22 сентября 1832 года и беспокойно спрашивает о маленькой дочери: «А Маша-то? Что ее золотуха и что Спасский? (Спасский – врач – Авт.) Ах женка-душа, что с тобою будет? Прощай, пиши».

«Женка-душа», отвечала исправно и подробно – в ответ на это письмо Александр Сергеевич получил целых три и с восторгом отвечал ей. По воспоминаниям Веры Александровны Нащокиной, «получая письма от жены ...он весь сиял и часто покрывал исписанные бисерным почерком листочки поцелуями... Он любил жену свою безумно, всегда восторгался ее природным здравым смыслом и душевною добротою».

Находясь часто в разлуке с мужем, Наталия Николаевна скучала и тосковала, как и всякая любящая жена, и иногда ворчала на него, что он не бережет себя, не следит за собою, не пишет сразу по приезде... Пушкин отвергал обвинения: «Русский человек в дороге не переодевается и, доехав до места свинья свиньею, идет в баню, которая наша вторая мать. Ты разве не крещеная, что всего этого не знаешь? В Москве письма принимаются до 12 часов – я въехал в Тверскую заставу ровно в 11, следственно, и отложил писать к тебе до другого дня. Видишь ли, что я прав, а что ты кругом виновата?» – шутя торжествует поэт.