Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - Дмитрий Федоров Страница 27

У Виктора всё-таки был прирожденный хороший вкус. Ведь ясно, что в его семье вкус не воспитывался, не прививался – возник из ниоткуда. Во времена нашего детства и юности невероятно сложно было красиво одеваться, поэтому научить, показать Виктору никто из его окружения не мог. И, опять же, война – тут не до воспитания вкуса…

Да и когда мы поженились, тоже. Но мне всегда хотелось, чтобы он выглядел элегантно. Ещё при первой встрече, в троллейбусе, мне его внешность очень приглянулась, и, хотя одет он был очень просто, чувствовалось, что некоторыми правилами он не пренебрегает. Я презирала женщин, которые сами ярко и модно одеты, а рядом с ними – ребёнок в чём-нибудь драном, да и мужчина какой-то неопрятный, немытый. Всё-таки мужчина должен быть хорошо одет.

Но на Виктора в подборе одежды я не влияла – за границей он ходил по магазинам без меня. Он сам выбрал себе довольно строгий стиль. Мне больше нравилось, когда он выглядел по-домашнему – в свитере и в брюках. Ему очень шло – он же спортивный такой, подтянутый. Но он привык быть в галстуке – цивильный, респектабельный стиль.

У него никогда не было пуза, он очень хорошо сложен – пропорционально и атлетично. Поэтому ему одинаково шли и костюм с галстуком, и более домашний вид – свитер и рубашка.

В манере одеваться Виктор никого никогда не копировал. Я могу, например, увидев на теле– или киноэкране, сказать: «Ой, какая красива блузка!». И продолжить, как в песне Высоцкого: «Я, Вить, такую же хочу». А он ничего подобного не говорил. Во всяком случае, мы никогда не обсуждали вещи, увиденные на другом мужчине – актере или певце.

В семидесятые многое по знакомству покупалось. Помню, был у него очень красивый французский костюм и брюки-клеш – тогда носили, была мода на клеш. И, когда он спускается с трапа самолета после победы на чемпионате мира 1978 года, на нем как раз брюки с раструбами внизу и туфли на высокой платформе, которые носили только самые стильные люди.

Всё куплено ещё в Риге. Там можно было и заказать, и приобрести – Рига уже тогда во всех отношениях могла считаться Европой.

На нескольких фотографиях у него необычайно модные рубашки, в цветочек. С длинными уголками воротника. В СССР никто такие не носил, потому что в магазинах, в открытой продаже их просто не было. Он привёз их из Канады. Две или три. Как тогда говорили, последний писк моды. И я агитировала его именно за такие рубашки. Они удобнее – не надо галстук надевать, можно без этой постоянной удавки на шее обойтись. Но ему всё равно больше нравилось быть при галстуке.

Были у Виктора и кожаные пиджаки, как же без них! Один я здесь заказывала. У меня был замечательный мастер, который потом эмигрировал в Канаду. Сначала я себе заказывала, а потом и Виктора приобщила. А когда отдыхали в Испании, купили ему кожаное пальто. Но рукава были длинны, и опять же мастер укоротил. До сих пор пальто цело.

В последние годы мы в магазине «Хендерсон» покупали ему пиджаки. Из-за границы он кое-что привозил, когда какие-то деньги появлялись. В девяностых вообще ничего не было – тогда надо было клуб спасать.

Одежду он сам покупал, сам выбирал. Но, конечно, со мной советовался по поводу того, что подойдет в данный конкретный день. Иногда я даже шипела на него в последние годы. Он спрашивает: «Ну, что мне надеть?». А я ему отвечаю: «Вон у тебя – целый шкаф. То, что в руке держишь, не стоит надевать».

У него не было избытка в гардеробе. Но всегда покупались только хорошие вещи. Ни в коем случае не дешёвка, которую раз надел и выбрасывай. И он умел вещи носить. Так, чтобы они смотрелись на нём.

Ко всему прочему он был невероятный чистюля. Из-за этого (когда он ещё играл) я его так долго ждала после матчей – подолгу мылся. Эта привычка сохранилась на всю жизнь. Он всё время мылся – такой вот чистый был человек. Здесь замечу: во всех смыслах этого слова.

Когда он уже болел и лежал в клинике, я говорила, зная о его любви к свежести и опрятности: «Вить, тебе тяжело – давай я тебя мокрым полотенцем протру в постели». И каждый день обтирала его, чтобы ему было удобно и комфортно. Чтобы он чувствовал себя так, как привык – чистым. А Виктор шутил: «Э! – да что там… Я за свою жизнь так намылся».

Действительно, хоккейная жизнь – это игра – мытье, тренировка – мытье. Виктор белье с рубашками менял каждый день. Рубашки глаженые, костюмы чищеные – я следила за этим и хотела, чтобы он хорошо выглядел.

Вот вспоминаю комментатора Николая Озерова – вечно он был засыпан перхотью. Известный, публичный человек, а так выглядел – некрасиво. Подобные вещи остаются в памяти…

Отдельная тема – прическа. Волосы у Виктора были плохими – мягкими. Но мы нашли хорошего мастера, она ему делала приличную стрижку. Довольно короткую стрижку – он же всё время выглядел, как петушок. Волосы торчат, он их поправлять забывает, да и некогда – игра идёт! Я всегда говорила – чем короче стрижка, тем лучше.