Гудериан - Кеннет Максей Страница 27

Книга «Внимание! Танки!» не раскрывала никаких секретов – танки Т-III и Т-IV в ней не упоминались, – а последние мысли об амбициозной роли танковых дивизий в глубоком прорыве высказывались не слишком явно. Однако в некоторых разделах явно проявляется поддержка Гудерианом Гитлера в той мере, в какой политика последнего помогала ему в достижении своих целей. Гудериан цитировал речь фюрера на смотре автотехники в 1937 году: «…Именно благодушие, если не сказать праздность, громко протестует против всех революционных инноваций, требующих новых усилий от ума, тела и духа». «Уж это неопровержимо: замена конной тяги моторами ведет к самым радикальным техническим и, следовательно, экономическим изменениям, которые когда-либо происходили в мире». Чтобы ликвидировать зависимость Германии от импорта нефти и каучука, был разработан и введен в действие четырехлетний план, ответственность за выполнение которого нес Герман Геринг. Это позволяло снять возражение против создания механизированных сил со стороны оппонентов, утверждавших, что во время войны Германия не сможет обеспечить их горюче-смазочными материалами и покрышками. Однако в своем резюме Гудериан шел гораздо дальше призыва к созданию сил обороны: «Одно ясно, лишь сильные нации продолжат свое существование, и воля к самоопределению может стать реальностью, только если будет опираться на необходимую мощь. Обязанность политики, науки, экономики и вооруженны сил – стремиться к установлению политического могущества Германии. Мир может быть сохранен только в том случае, если армия будет обеспечена самым современным и эффективным оружием, техникой и толковыми командными кадрами… Однако неоспоримым фактом является то, что, как правило, новое оружие требует новых тактических и организационных методов. Новое вино не наливают в старые бутылки. Дела более важны, чем слова. Богиня сражений увенчает лаврами лишь самых отважных». 30-е годы были эпохой пропагандистов во главе с доктором Йозефом Геббельсом: Гудериан многому у него научился.

Эта книга польстила тщеславию Гитлера. Очевидно, ее автор именно на это и рассчитывал. Вальтер Неринг указывает, что до 1939 года Гудериан не часто встречался с Гитлером, да это было бы и удивительно для офицера такого невысокого ранга, ведь генерал-майором Гудериан стал только в августе 1936 года. Тем не менее, в этом отношении дела у него обстояли лучше, чем у начальника генерального штаба. Оппонент Гудериана, Бек, похоже, за все время пребывания в этой должности с 1935 по 1938 год имел всего лишь одну приватную встречу с Гитлером, и это, должно быть, больно било по самолюбию Бека.

По мере того, как Германия приближалась к Армагеддону, генералов раздирали все более противоречивые чувства. В ноябре 1937 года Гитлер объявил Бломбергу и Фричу о предстоящей экспансии на восток. Если потребуется, мы будем воевать, сказал он. Их ужас удивил его. Потеряв к ним доверие, Гитлер избавился от них. Предлогами послужили нарушения норм морали и нравственности. Причем обвинение против Фрича было шито белыми нитками. Отставка Бломберга и диффамация Фрича 4 февраля 1938 года глубоко обеспокоили Гудериана. Однако последующее возложение Гитлером на себя обязанностей Верховного Главнокомандующего, назначение Вильгельма Кейтеля главой ОКВ, Браухича – главнокомандующим сухопутными силами, а Рейхенау – командиром 4-й армейской группы и, следовательно, ответственным за развитие механизированных войск, едва ли вызвали у него неудовольствие. В отношении карьеры Кейтель мог сослужить ему неплохую службу, поскольку, помимо семейных связей, брат Вильгельма, Бодевин, служивший когда-то в одном полку с Гудерианом и приходившийся ему родственником по линии жены, теперь был генералом и возглавлял отдел кадров сухопутных войск. Все назначения и повышения в чинах проходили через него, так что Бодевин пользовался большим влиянием. И то, что Вильгельм Кейтель был простым подхалимом Гитлера (которого фюрер избрал с восклицанием: «Это именно тот человек, который мне нужен», после того, как Бломберг, тесть Кейтеля, заявил, что Вильгельм «человек, который управляет моей канцелярией, и больше ничего»). Им можно было воспользоваться в качестве еще одного канала прямой связи с фюрером, в особенности теперь, когда Гитлер явное предпочтение отдавал штабу ОКВ, сделав его своим личным инструментом. Штабу же сухопутных сил отводилась второстепенная роль. Гудериан приветствовал приход Рейхенау как «прогрессивно мыслящего, умного солдата, к которому я испытывал чувство товарищеской дружбы». Не могло не обрадовать его и собственное повышение в чине и должности. Он стал генерал-лейтенантом и командиром 16-м корпуса. Паулюс был у него начальником штаба.

Гудериан пришел на место Лутца, которого заставили уйти в отставку. Это обстоятельство не очень огорчило Гудериана. И все же письмо, написанное Гретель 7 февраля, передает смутную тревогу, хотя из него и явствует, что Гудериан ни на секунду не подозревает Гитлера в причастности к тому, что произошло:

«Каким бы приятным и почетным ни было мое новое назначение, я принимаю его с легким сердцем, потому что нам предстоят серьезные и настоящие дела, и борьба мнений потребует сил и выдержки. Мне придется проявить хладнокровие. Доклад Гитлеру [в связи с делами Бломберга и Фрича] позволил разобраться в тех событиях, которые, к сожалению, произошли. Фюрер, как обычно, проявлял тончайший такт и деликатность. Остается надеяться, что решение будет одобрено его коллегами [нацистскими вождями]».

Это письмо следует сравнить с высказываниями Гудериана в «Воспоминаниях солдата», где он говорит о 4 февраля как о втором, самом черном дне за все время существования главного командования германской армии, защищает Фрича и критикует Браухича за то, что тот предпринял серьезные шаги, не став ждать официального заключения следственной комиссии по делу своего предшественника. В то время он указывает, что «для большинства [германских генералов] истинная суть дела осталась неясной». Это письмо свидетельствует также о том, что Гудериан рассматривал Гитлера отдельно от партии.

Вскоре подоспело и первое «серьезное и настоящее дело» – приказ командовать войсками, которые должны были первыми перейти австрийскую границу 12 марта 1938 года. Эта честь вызвала у Гудериана беспредельное волнение. Волновался он еще и потому, что наконец-то представлялась возможность продемонстрировать танковые войска и их настоящий потенциал в длительном периоде. Такая же возможность показать себя представилась соединению войск СС. По предложению Гудериана, переданному Гитлеру Зеппом Дитрихом, командиром «Лейбштандарта», машины были украшены флагами и зелеными ветвями «в знак дружеских чувств». Гудериан испытывал дружеские чувства и к Дитриху, бывшему ландскнехту, представлявшему собой еще один канал прямой связи с Гитлером. Последний называл Дитриха «одновременно хитрым, энергичным и жестоким» – описание, подходящее большинству лучших военачальников мира.

Гордо стоя возле Гитлера на балконе в Линце, когда фюрер обратился к народу, Гудериан был глубоко тронут единением германской нации. Такие же чувства испытывала и его жена, писавшая в те дни своей матери:

«Трудно поверить, что Австрия стала частью Германии. Один Рейх, один народ, один фюрер. Тому, кто не понимает, что Гитлер – великий человек и вождь, ничем не поможешь. Я глубоко растрогалась и плакала от радости… Я ощутила невероятную гордость оттого, что моему мужу довелось пережить это историческое событие в непосредственной близости от фюрера. Фюрер в нескольких случаях тепло пожимал ему руку и был очень доволен на удивление быстрым маршем по Австрии. Танковые войска удостоились особой похвалы». А затем она приготовилась возглавить жен гарнизона, приветствовавших цветами австрийские войска, когда те прибыли в Германию на переподготовку.