Адмирал Кузнецов - Владимир Булатов Страница 27

А транспортные суда все прибывали и прибывали в Картахену. Николай Кузнецов понял, что ему одному не справиться, требуются помощники. В ноябре 1936 года в Испанию прибыли два кадровых моряка — С. С. Рамишвили и В. П. Дрозд. Рамишвили, неплохо знавший французский язык, немедленно приступил к работе в качестве советника командира базы в Картахене. «Кроме замечательных лингвистических способностей, — отмечал Н. Г. Кузнецов, — он обладал и талантом организатора. С раннего утра и до позднего вечера Рамишвили колесил на своем маленьком „фиате“ вместе с шофером и другом Хосе по причалам порта. Все у него получалось ладно».

«Капитан де фрегата Хуан Гарсиа» — так Семена Рамишвили величали испанцы. Дон Антонио Руис, официально занимавший пост командира базы, не любил перегружать себя работой и был рад передать ее советскому морскому офицеру.

В конце ноября 1936 года один из самых современных крейсеров республиканской Испании «Сервантес» был поврежден торпедой. Предстоял большой ремонт. С. С. Рамишвили энергично взялся за эту работу. Под его руководством на шесть метров увеличили местный сухой док, заказали необходимые материалы и оборудование. Однако советник командира Картахенской военно-морской базы был немало удивлен деятельностью англо-испанской судостроительной компании. В то время как ее филиал в Ферроле — на захваченной мятежниками территории — достраивал для фашистов крейсеры «Канареас» и «Болеарес», филиал в Картахене заканчивал два республиканских миноносца — «Хорхе Хуан» и «Юлоа». Здесь же начались и ремонтные работы на крейсере «Сервантес». Оба филиала получали финансово-производственные планы и материалы из Лондона, где находилось главное управление компании. Поистине его величество капитал не знал национальных границ, не считался с интересами Испании и руководствовался лишь соображениями наживы.

Семен Спиридонович Рамишвили (1903–1973) впоследствии стал контр-адмиралом, в годы Великой Отечественной войны возглавлял Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, а затем работал начальником Управления военно-морских учебных заведений.

Валентин Петрович Дрозд, также опытный моряк, человек живой и энергичный, был направлен Кузнецовым во флотилию эсминцев. Командовал ею Висенте Рамирес, отличавшийся шумливым, а подчас и взбалмошным характером. На боевом мостике корабля у дона Висенте трудно было услышать чью-либо речь, кроме его собственной. «Дон Рамон», как стали называть В. П. Дрозда, умел удивительным образом нейтрализовать многие недостатки Рамиреса, охладить, когда нужно, его излишний пыл, дать вовремя спокойный и разумный совет.

Однажды, когда нужно было оказать помощь попавшему в беду республиканскому кораблю, советник В. П. Дрозд без колебаний предложил дону Висенте атаковать пятью эсминцами, на одном из которых находился он сам, два крейсера Франко. Эта морская операция закончилась успешно.

Забегая вперед, скажем, что в годы Великой Отечественной войны В. П. Дрозд командовал эскадрой кораблей Балтийского флота. Сражался он самоотверженно. Погиб же нелепо. Возвращаясь зимой 1943 года на машине по льду из Кронштадта в Ленинград, он попал в свежую полынью после очередной бомбежки. Название «Вице-адмирал Дрозд» долгие годы носил один из кораблей Балтийского флота.

Изредка Н. Г. Кузнецову приходилось ездить в город Валенсию, где с ноября 1936 года находилось правительство Испанской республики. Здесь же размешались и посольство нашей страны, а также главный военный советник. Вначале этот пост занимал видный советский разведчик Я. К. Берзин, а в 1937 году его сменил Григорий Михайлович Штерн, которого в Испании звали Григоровичем. Тогда и началась дружба Николая Кузнецова с этим замечательным человеком, крупным военачальником.

Оружие для республиканской Испании продолжало поступать преимущественно через Картахену. Встреча «игреков», разгрузка, отправка вооружения на фронт — этой ответственной работой были заполнены для советских советников и специалистов зимние месяцы 1937 года.

В мае в Картахену прибыл испанский транспорт «Кабо Санто Томе» с крупногабаритными грузами на борту. Огромные ящики с разобранными советскими бомбардировщиками на специальных машинах срочно отправили к месту сборки. Кроме самолетов на верхней палубе под чехлами располагались торпедные катера, так необходимые республиканскому флоту.

На боевых кораблях Испании к тому времени уже плавало несколько десятков советских моряков-добровольцев. О некоторых из них Николай Кузнецов написал в своих воспоминаниях.

Первым советским моряком, прибывшим в Испанию после Кузнецова, был Н. П. Аннин. Уже на следующий день по прибытии он стоял на мостике флагманского крейсера «Либертад», отправлявшегося в составе эскадры в боевой поход. Для советского морского офицера этот осенний переход 1936 года стал настоящим боевым крещением. К весне 1937 года он уже считал себя «старым испанцем». В чине капитана-денавио (капитана 1-го ранга) он продолжал службу на крейсере «Либертад», исполняя обязанности советника. В годы Великой Отечественной войны капитан 1 — го ранга Н. П. Аннин командовал Северным отрядом тральщиков Беломорской военной флотилии.

Прибывший в Испанию зимой 1937 года морской офицер Г. В. Жуков, так же как и Н. П. Аннин, плавал в качестве советника на эсминцах. Не раз и не два моряк-доброволец Жуков совершал рискованные морские походы в базу Маон, которая находилась рядом с логовом франкистов на Бадеарских островах. Он участвовал и в других боевых переходах на республиканских кораблях и заслужил уважение и любовь испанских друзей. К февралю 1938 года Испанская республика сохраняла свои позиции лишь на небольшой территории треугольника Картахена — Мадрид — Валенсия. Бойцы берегли последние патроны, летчики — последние бочки бензина, во флоте началось брожение. В Картахене к этому времени осталось только четверо советских моряков-добровольцев: советник штаба и военно-морской базы Г. В. Жуков, адъютант-переводчик, шифровальщик и радист. Во время мятежа морские офицеры-франкисты захватили их в плен и держали в темном подвале, и только захват Картахены бойцами 206-й коммунистической бригады принес советским офицерам свободу. До французского Марокко они добрались на старом аварийном английском пароходике…

Великая Отечественная война застала контр-адмирала Г. В. Жукова командиром военно-морской базы. Во время осады Одессы он командовал Одесским оборонительным районом, позднее воевал под Туапсе, а в дни блокады Ленинграда — на Балтике. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в своих мемуарах всегда тепло отзывался об этом флотском командире.

Добрым словом вспоминал Николай Кузнецов и других моряков, воевавших добровольцами в Испании, в частности — катерников А. П. Батракова и В. П. Лихолетова, под чьим руководством испанцы осваивали советские катера. Эти торпедные катера не только бороздили воды на рейде, охраняя эскадру от подводных лодок, но и участвовали в конвоировании транспортов в прибрежной зоне и даже в поисках крейсеров мятежников.

В составе республиканского флота было двенадцать подводных лодок, которые нуждались в укреплении опытными кадрами. Весной 1937 года Н. Г. Кузнецов обратился в Москву за помощью. В Картахену были направлены офицеры-подводники И. А. Бурмистров и Н. П. Египко, которые с честью справились с поставленными задачами. Николай Павлович Египко в Испании командовал подводными лодками «С-6» и «С-2». Здесь он приобрел большой боевой опыт. По возвращении в Советский Союз командовал бригадами подводных лодок на Черном и Балтийском морях. 22 февраля 1939 года в числе первых подводников был удостоен звания Героя Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны служил в Главном штабе ВМФ. После войны в звании вице-адмирала возглавлял Училище подводного плавания имени Ленинского комсомола в Ленинграде.