Черчилль без лжи. За что его ненавидят - Борис Бейли Страница 27

Ранним утром 2 августа У. Черчилль и сопровождавшие его лица вылетели из Англии в Москву. Дорога предстояла дальняя и небезопасная, с промежуточными посадками в Гибралтаре, Каире, Тегеране и Куйбышеве.

По мнению советского посла Майского, визит Черчилля призван был «укрепить положение правительства, успокоить массы, напирающие с всевозрастающим требованием второго фронта в 1942 году, и выиграть время для маневрирования в стране и в парламенте в связи с этим требованием». При этом Черчилль будет стараться «убедить тов. Сталина, что второй фронт в Европе в 1942 г. невозможен и нежелателен» главным образом потому, что он, Черчилль, «не верит в эффективность британской армии при столкновении с Германией». Англия, подчеркивал посол, – «несомненно заинтересована в одновременном ослаблении СССР и Германии, но она не заинтересована в победе Германии».

Вопреки мнению Ивана Михайловича Черчилль никогда не говорил Сталину, что британская армия слабее германской. Он лишь указывал на недостаток сил и средств для немедленной высадки на континенте.

10 августа Черчилль с присоединившимся к нему личным представителем президента США А Гарриманом вылетел из Каира в Тегеран. Кстати сказать, Гарриман был Черчиллю почти родным человеком, являясь любовником бывшей невестки Черчилля Памелы Дигби, которая родила премьеру внука Уинстона и с которой Рэндольф Черчилль развелся в 1945 году. Его отец сохранил расположение к бывшей невестке, которая всю войну провела на Даунинг-стрит в качестве секретаря. А Аверелл и Памела поженились только в 1973 году, уже после смерти Черчилля.

Утром 12 августа двумя самолетами делегация направилась из Тегерана в Москву. Самолет Черчилля прилетел без осложнений вечером в тот же день.

Премьера поселили на сталинской «ближней» даче № 7, других членов делегации разместили в гостинице «Националь». Было подготовлено бомбоубежище на случай воздушной тревоги, организовано снабжение делегации и участников предстоящего приема в Кремле лабораторно проверенными продуктами. Охраняли Черчилля и его спутников 120 сотрудников НКВД.

Прием, устроенный Черчиллю в Москве, хорошо описал переводчик Молотова Валентин Бережков: «С аэродрома Черчилля доставили в отведенную ему резиденцию в Кунцево. Гарриману был предоставлен особняк на улице Островского. Остальные члены делегации разместились в гостинице «Националь». Черчилля поразили удобства этой виллы, чего он никак не ожидал в осажденной Москве. Ему сразу же приготовили горячую ванну, в которой он долго нежился после длительного и утомительного перелета. В столовой был сервирован изысканный ланч. Вышколенные официанты, разнообразные закуски, красная и черная икра, холодный поросенок, блюда кавказской, русской и французской кухни, вина, крепкие и прохладительные напитки, дорогая сервировка – всего этого лидер тори не рассчитывал встретить в стране большевиков. Он на всякий случай даже захватил с собой из Лондона сандвичи, полагая, что в Кремле живут впроголодь. Позже, сказав об этом Сталину, он признался, что не надеялся на столь обильное угощение, съел в самолете несколько бутербродов, испортив себе аппетит. А Сталин впоследствии, в узком кругу, рассказывал об этом, приговаривая:

– Что за лицемер Черчилль! Хотел меня убедить, будто с такой комплекцией сидит в Лондоне только на сандвичах…

Молотов заметил, что когда весной 1942 года в английской столице Черчилль пригласил его на ланч, то, кроме овсяной каши и ячменного эрзац-кофе, ничего не подавали.

– Все это дешевая игра в демократию, Вячеслав. Он тебя просто дурачил, – убежденно сказал Сталин. Он не мог себе представить, чтобы где-то руководители делили тяготы со своим народом». Иосиф Виссарионович и Вячеслав Михайлович делить трудности военного времени с народом отнюдь не собирались, тем более что советские газеты не сообщали массам, как на самом деле питаются их вожди.

Черчилль шутливо сказал тогда Молотову: «Сталин допустил бы большую ошибку, если бы обошелся с нами сурово, после того как мы проделали такой большой путь. Такие вещи не часто делаются обеими сторонами сразу».

Молотов впервые перестал быть чопорным.

«Сталин, – сказал он, – очень мудрый человек. Вы можете быть уверены, что, какими бы ни были его доводы, он понимает все. Я передам ему то, что вы сказали».

12 августа состоялась первая встреча Черчилля со Сталиным, которая продолжалась около четырех часов. Черчилль говорил о недостатке десантных средств, о пока малом количестве американских дивизий на Британских островах, о том, что было бы просто неразумным начать высадку в этом году без всякой гарантии на успех, прервав тем самым большие приготовления к операциям в 1943 г. Сталин задал Черчиллю вопрос, «правильно ли он понимает, что второго фронта в этом году не будет, что английское правительство также отказывается от операции по высадке 6–8 дивизий на французском побережье в этом году». Черчилль переспросил Сталина, что советский лидер «понимает под вторым фронтом», и получил ожидаемый ответ – «вторжение большими силами в Европу в этом году». Советский лидер заявил, что «тот, кто не хочет рисковать, никогда не выиграет войны», что «не надо только бояться немцев». Черчилль в ответ напомнил Сталину, что в 1940 году Англия сражалась с Гитлером один на один и немцы так и не решились осуществить высадку на Британские острова.

Он сообщил Сталину об операции «Факел» – захвате побережья французской Северной Африки с помощью 250 тыс. американских и английских солдат не позднее 30 октября. Дядюшка Джо «Факел» одобрил.

13 августа состоялась вторая беседа Сталина и Черчилля. Советский вождь отметил, что расхождения между западными союзниками и СССР состоят в том, что «англичане и американцы оценивают русский фронт как второстепенный, а он, Сталин, считает его первостепенным» и что западные союзники не выполняют своих обязательств по поставкам в СССР оружия и других материалов, «дают не то, что обещано», но в то же время выразил благодарность за эти поставки. Черчилль привел конкретные данные о количестве судов, готовых к отправке в СССР. В срыве поставок, по его мнению, виноват только Гитлер. «Мы, – заявил Сталин, – теряем ежедневно 10 тыс. человек. Мы имеем против себя 280 дивизий противника, из них 25 танковых…» Черчилль ответил, что океаны, моря и транспорт – это факторы, в которых нельзя обвинять западных союзников, и они докажут, что тоже «не лишены храбрости», что «в настоящее время на стороне Англии две могучие страны – США и Россия. И поэтому впереди верная победа».

В тот же день Черчилль встретился с Молотовым и заявил ему, что чрезвычайно важно сохранить в тайне, что десанта в Западной Европе в 1942 году не будет.

Молотов согласился с ним, но напомнил, что «в такой трудный момент, как настоящее время, тов. Сталин и советское правительство, конечно, интересуются вопросом, какие шаги будут предприняты американцами и англичанами для помощи нашему фронту».

Черчилль ответил, что придется изобразить дело таким образом, что операция «Факел» – это выполнение англо-американского обязательства о втором фронте, но главная цель состоит в том, чтобы не дать противнику успокоиться, что ему не придется защищать Французское побережье в этом году. Черчилль также заявил, что считает чрезвычайно важным установить дружественные, хорошие и искренние отношения со Сталиным, подобные тем, какие у него установились с Рузвельтом, чтобы можно было говорить о вещах без обиды друг друга.