Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - Андрей Раевский Страница 27

Возле самой беседки, у задней стены ее, погребен граф А. Д. Мусин-Пушкин, погибший славной смертью у стен Лауенбурга. Редкие качества его души и сердца привлекали к нему любовь всех, его знавших; обширные сведения, которых следы видны в немногих его творениях, сохранят имя его для потомства. Будучи первой жертвой за свободу Германии, [25]прах его сделался священным для самих иноземцев. Простая насыпь, окруженная мрачными елями в виде полукружия, не была еще украшена памятником, который работался в Берлине.

Сколько предметов, достойных особенного внимания русских! Кто из них не прольет слез над гробом Елены Павловны, кто не возревнует знаменитой кончине Пушкина и не воскликнет вместе с певцом барда:

Хвала на жертву принесенным

За родших, братий и супруг!

Хвала Отечества защитникам священным!

Хвала тебе, о падший славы друг!

Пускай безвестный погибает,

Сей житель праха – червь душой,

Пусть в дальнем мраке жизнь годами исчисляет…

Бессмертья сын! Твой рок – громовой течь стезей!

Пари, блистай, превознесенный!

Погибнешь в высоте – весь мир твой мавзолей!

Увы, подумал я, сколько тысяч погибло столь же славно на полях Бородина, Кульма и Лейпцига, но прах их смешался с землей, через несколько лет никто не узнает и места, где погребены они; память Пушкина, которого жребий и в самой могиле достоин зависти, придет к потомству, будет всегда предметом любопытства и удивления путешественников.

Прекрасная аллея ведет от дворцовой площади к лютеранской кирхе, не огромной, но прелестной архитектуры. Внутреннее убранство достойно своего назначения, но более всего понравились мне хоры над жертвенником: свод покрыт облаками довольно хорошей живописи; в середине облаков сделаны места для певчих и музыки. Подойдя даже к самому алтарю, с трудом можно видеть разрез купола. Во время обедни эти нечаянные, с облаков сходящие звуки должны производить весьма разительное впечатление.

Католическая церковь также достойна замечания странной красотой строения и отделкой своей. На стеклах и ставнях видны гербы российские в смешении с мекленбургскими, это служит памятником, что существованием своим обязана она щедротам российской великой княгини и супруга ее.

Зверинец, вблизи сада, обширен и расположен со вкусом, но не ожидайте видеть в нем каких-либо редких животных: один только медведь, сидящий на привязи, напоминает вам, что вы находитесь в зверинце. Впрочем, место это весьма приятно для прогулки. Каскад у самых окон замка, падающий в пространный гранитный бассейн, служит также немалым украшением Людвигслюста. Вообще должно отдать справедливость вкусу и щедрости великого герцога. Все подданные прославляют его доброту, кротость и снисходительность, но недовольны излишней расточительностью. Будучи одним из сильнейших князей Германии, [26]он легко мог бы, подражая хотя не столь богатому, но духом и сердцем просвещенному герцогу Веймарскому, водворить в областях своих мир и благоденствие, создать храмы наук и художеств, сделать имя свое предметом уважения современников и потомков. При благословенном времени мира и устройства держав европейских нет состояния блаженнее имперских князей Германии. Поставленный на средней точке могущества, по роду и правам своим равный сильнейшим монархам вселенной, он может, не унижая своего достоинства, входить во все подробности жизни общественной; лестница, ведущая его к нижним ступеням человечества, не столь обширна. Ему нетрудно познакомиться с нуждами, образом жизни и мыслей небольшого числа смертных, которыми повелевать назначил ему Промысл; не диким, кочующим племенам Аравии, но честным, трудолюбивым, просвещенным сынам Германа дает он законы. Отец благоденствующих подданных, герой добра и справедливости, не страшны для него оковы насилия и ухищрения честолюбивых тиранов, любовь и благословения заменят ему весь суетный блеск возвышения и чистая, добродетелью искупленная слава передаст имя его потомству.

С душой, полною воспоминаний и благородного стремления к добродетели, оставил я Людвигслюст. В миле от него взор ваш поражается зрелищем, не менее трогательным, священным для души чувствительной. У селения Веббелина, вблизи самой большой дороги, под тенью древнего, ветвистого дуба покоится Кернер, нежный любимец муз, на 22-м году своей жизни погибший в знаменитой борьбе за славу и отечество. Отрада и утешение родителей, честь своего века, верный гражданин, – на заре ясного весеннего дня сделался жертвой смерти. Писатели принадлежат всем векам и народам. Не одни прусаки оплакивают рановременную кончину твою, благородный соперник Гёте и Шиллеров! И на мрачных утесах Скандинавии, в стенах Петрополя и Парижа, на берегах Москвы и Темзы – везде, где сердце смертного способно ощущать изящное, с удивлением и восторгом услышат согласные звуки твоих песен, славе, любви к отечеству и мирным семейственным добродетелям посвященные.

Кернер родился в Дрездене, усовершенствовал себя в науках в Фрейбурге (ибо родители предназначили его к служению по горной части), потом в Лейпциге и, наконец, в Вене. Здесь открылись необыкновенные дарования молодого поэта. Трагедия «Црина» доставила ему уважение венской публики, восторг зрителей при первом представлении был так велик, что вызвали автора (вещь необыкновенная в Вене). В 19 лет «Роземунда», «Гедвог» и другие драматические творения доставили ему право стоят наряду с малым числом великих трагиков немецкой литературы. Лирические сочинения Кернера не менее сделали ему чести: «Аспернское сражение», «Дуб» и множество мелких творений, из которых некоторые изданы были в особой книжке под заглавием «Лира и меч», в 1813 году напечатанной, приобрели ему лестное внимание эрцгерцога Карла и других знаменитых особ при дворе Венском, император австрийский почтил его местом придворного театрального стихотворца (звание весьма почетное в Германии). Но ни почести, ни слава, им приобретенная, ни любовь, которая готова уже была увенчаться браком, не остановили благородного Кернера, когда раздались клики мщения и свободы на унылых рубежах Пруссии: все принес он в жертву пламенной любви своей к отечеству, в рядах храбрых волонтеров, под начальством Люцова, нашел он пищу пламенной душе своей, нашел любовь товарищей, почтение старших, раны и, наконец, славную смерть на 22 году своей жизни. Великодушный герцог подарил отцу героя-поэта некоторое пространство земли в окружности мирной его могилы. Славный художник занимается начертанием плана памятника и сада, которые окружены будут, как говорят, прекрасной чугунной решеткой.

Шверин, резиденция герцога Мекленбургского, довольно хороший городок. В нем была некогда крепость, теперь не видно и следов оной. Герцог и доселе на всех бумагах подписывает: «дано в крепости моей Шверине». В нынешнее время и настоящие крепости не останавливают многочисленных враждующих армий, что ж могут сделать мечтательные?