Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - Николай Черкашин Страница 27

На подводные лодки 667-го проекта и их модификации легла основная тяжесть «ответных мер», предпринятых Советским Союзом в первой половине 80-х годов. Именно они, «азухи», как называли их подводники за литеру «А», прибавленную к номеру проекта, крейсировали в глубинах Саргассова моря и Северной Атлантики, именно они держали под прицелом страну, чьи вожди наводнили Западную Европу крылатой смертью.

— Первые походы были вполне успешными, — подводит итоги мой собеседник. — Не только противник, но и мы сами не ожидали, что сможем вдвое увеличить число подводных крейсеров на боевой службе. Можно сказать, что Атлантика стала вотчиной атомоходов 19-й дивизии. Конечно же, на плечи подводников легла чудовищная нагрузка. Тут так — вернулся из океана, готовься к новому выходу. А это значит — надо точно в срок пройти текущий ремонт, пройти докование, отправить в запас отслуживших матросов и принять пополнение, ввести «в линию» обновленный экипаж, то есть отработать в море все положенные курсовые задачи, успеть провести ракетные и торпедные стрельбы, пополнить все виды запасов и снова в Атлантику. Некоторые экипажи успевали в течение года трижды сходить на боевую службу, каждая из которых длилась по 80 суток.

Третья флотилия выталкивала в мировой океан подводные лодки с четкостью гранатомета. Дьявольский конвейер работал бесперебойно много лет: 5 лодок уходят на боевую службу, 5 лодок готовятся на смену, восстанавливают свою боеготовность.

Одна группа уходила из Атлантики, другая немедленно занимала ее позиционные районы. И так год за годом…

«Мы раскрыли тайну Бермудского треугольника!»

Не обходилось и без курьезов. Так вдруг прошел слух, что американцы не только отслеживают советские подводные лодки у своих берегов, но даже метят их особой краской. В самом деле, возвращались домой, разукрашенные рыжими пятнами. Объяснить их происхождение никто не мог, и этот факт стал не на шутку тревожить некоторых командиров. Неужели и в самом деле метят? Американская пропаганда быстро взяла на вооружение эти рыжие пятна. В психологической войне все средства хороши. Тогда командование флотилии призвало на помощь науку. В Атлантику вылетели самолеты со специальной исследовательской аппаратурой. Летали они не зря. После анализа собранных данных выяснилось, что в Саргассовом море подводная гора Якутат — по сути дела, кратер вулкана, из которого периодически выбрасываются в воды углеродистые соединения. Микроорганизмы охотно их поглощают и подобно краске оседают на всем, что оказывается в округе, в том числе и на корпусах подводных лодок.

— Но ведь американцы действительно вели за вами слежение.

— Вели. И еще как! На себе прочувствовали, как неуютно жить с чужим пистолетом у виска Но стопроцентного отслеживания наших крейсеров они так и не добились. По оценке командующего

3-й флотилии, адмирала Ивана Никитовича Литвинова, подводная система слежения СОСУС регистрировала не более 20 % наших стратегических крейсеров. Эту цифру подтверждают и исследования, проведенные в 1-м НИИ ВМФ…

Капитан 1-го ранга Николай Малов, став начальником штаба 19-й дивизии, не вылезал из морей. Ему приходилось «вывозить» то одного, то другого молодого командира, кочевать с крейсера на крейсер. Он забыл, в какую сторону открывается дверь его берегового кабинета От Малова в немалой степени зависела бесперебойность

Цикла, так называли кружение атомных подводных крейсеров у берегов Америки. Все понимали, какую великую стратегическую задачу выполняет 19-я дивизия, но…

— Сущим бичом для нас было участие в учениях по планам различных начальников. И хотя существовало положение, что корабли Цикла не вовлекаются ни в какие мероприятия, все же правило это нарушалось, и не раз. Иногда у нас отбирали командиров, назначая их на корабли-новостройки. Это же серьезнейшая проблема — подготовить командира-новичка для боевого дежурства в океане! И мы готовили, делая все, чтобы не выбиваться из графика.

Странное дело, многоярусная пирамида начальников Малова постоянно вставляла палки в маховики налаженного механизма боевого патрулирования. Каждый из них преследовал свои ведомственные цели, забывая о Цикле, о стратегической задачи 19-й дивизии атомных подводных лодок. Собственно, это был общий для всей страны стиль ведения дел. Главное — успеть закрыть свой план, а партнеры выкрутятся сами. И Малов выкручивался, как мог…

— Никто не хотел понимать, что у нас в дивизии не было ни одного свободного корабля, на котором экипажи могли бы отрабатывать задачи, обязательные по курсу боевой подготовки. Все крейсера — до единого — были задействованы по графику Цикла. Мы не имели права допускать бреши в том «ракетном заборе», которым мы окружили Америку. Я мечтал по минимуму — дали бы нам хотя бы списанную» обреченную на резку подводную лодку. И когда в октябре 1984 года к нам в Гаджиево прибыл главнокомандующий ВМФ СССР адмирал флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков, я честно доложил ему о состоянии дел в дивизии. Я впервые докладывал столь высокому начальству и, конечно же, не знал «золотого правила» аппаратчиков — чем выше шеф, тем более радужную картину ему надо рисовать. Тем не менее главком вник в суть наших проблем и разрешил нам делать в непрерывном Цикле боевой службы по два 4-месячных перерыва в год для лучшей подготовки экипажей. Я поведал о еще одной нашей беде, Горшков и ее решил, запретив отзывать командиров Цикла на новостройки. Других предложений мне сделать не удалось, так как сидевший за спиной главкома командующий Северным флотом, адмирал А. Михайловский показал мне скрещенные руки, мол, кончай жаловаться. И мне пришлось закругляться. После совещания я услышал немало «добрых» слов по поводу моих инициатив, но главное было сделано: мы получили небольшую передышку. Увы, не надолго. Командиров как забирали, так и продолжали забирать. А на кораблях 41-й дивизии, которую назначили нам в подмогу, потекли парогенераторы, и мы снова остались без резерва.

Флот — одна из чувствительнейших структур общества, и если в государстве нелады, то это немедленно скажется на моряках и кораблях. Страна переживала «пятилетку пышных похорон»: после смерти Брежнева приказал долго жить Андропов, за ним — Черненко, затем пришел четвертый лидер — Горбачев. Начались судьбоносные «ускорение» и «перестройка», которые сразу же ознаменовались серией жестоких техногенных катастроф и кровавых социальных беспорядков. А 19-я дивизия по-прежнему выполняла свой долг, верша круговращение подводных ракетодромов вдоль атлантического побережья США.

Номер трагедии — К-219

— Походы наших крейсеров выполнялись с высокой интенсивностью, — продолжает свой рассказ Николай Малов. — Но снабжение кораблей всем необходимым продолжало ухудшаться. Запчасти поступали от случая к случаю, сроки судоремонта затягивались, да и качество его оставляло желать много лучшего. Но самое ужасное было то, что на военном языке называется «укомплектованность личного состава». Сложилась опаснейшая практика латания кадровых дыр за счет большого числа специалистов, прикомандированных к тому или иному экипажу. А ведь коллектив корабля подобен оркестру, и если менять в нем музыкантов десятками, можно представить, как отразиться это на его игре. У нас же игра шла не на жизнь, а на смерть. Раньше всех почувствовали опасность нашего положения механики дивизии. Они-то прекрасно видели, как быстро изнашиваются сложнейшие механизмы сложнейших кораблей. Износ «человеческого ресурса» бросался в глаза не столь очевидно, но и он был немалый, флагманский механик нашей дивизии, капитан 1-го ранга, инженер Н. Марцинковский однажды сказал мне, что недалек тот день, когда за столь пунктуальное решение Политбюро мы скоро получим свое… Так оно и вышло.