Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон Страница 27

Дом Джеймса Ли Рэнкина

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

17 декабря 1963 года, вторник

Ли Рэнкин был не склонен привлекать к себе внимание. В 1960-х, вспоминая о своей деятельности в Министерстве юстиции, он охотнее радовался успехам коллег, чем хвалился своими достижениями в должности заместителя министра юстиции. Члены его семьи говорили об угрозах, которые он получал из-за своей деятельности в министерстве, в том числе о случае в конце 1950-х, когда они обнаружили во дворе своего дома в предместье Вашингтона пылающий крест. Сам Рэнкин об этом не рассказывал.

Его сын Роджер, тогда еще подросток, вышел из-за обеденного стола, чтобы проверить собак, и первым увидел горящий деревянный крест, который кто-то установил во дворе. «Он был высотой метра два, – вспоминал он годы спустя. – Прямо во дворе, огромный пылающий крест»1.

Он вспоминал, что даже в тот самый момент, когда они кинулись во двор заливать пламя из садового шланга, на лице его отца не было страха, ведь с этого момента его семья была под прицелом Ку-клукс-клана или какой-то местной группировки расистов. «Он никогда не проявлял таких чувств – и страха, ни тревоги, – рассказывала его дочь Сара годы спустя. – Я не помню, чтобы он о чем-то волновался. Кажется, он всегда держал себя в руках. Он был сдержан и молчалив»2.

Поджигателей крестов так и не поймали, но Рэнкин был уверен, что причиной угроз была его деятельность по расширению сферы действия федерального закона о гражданских правах. Несколько дней после происшествия семью Рэнкина опекали агенты ФБР, по ночам они дежурили в непримечательном с виду автомобиле, припаркованном около его дома.

Джеймс Ли Рэнкин – именем Джеймс он не пользовался с мальчишеских лет – был назначен на службу в Министерство юстиции решением его земляка из Небраски, заместителя генерального прокурора Герберта Браунелла, проводившего избирательную кампанию Эйзенхауэра в 1952 году. Рэнкину было 45 лет, когда он приехал в Вашингтон и был принят на должность помощника генерального прокурора – престижный пост, на котором он исполнял обязанности главного внутриведомственного юриста. В 1956 году он получил пост заместителя министра юстиции и стал главным адвокатом администрации в делах, рассматриваемых в Верховном суде3.

На обоих постах Рэнкин занимался продвижением закона о гражданских правах, вопреки протестам агрессивно настроенных групп сегрегационистов. Он помогал разрабатывать юридические обоснования в поддержку чернокожих школьников Канзаса в деле «Браун против Совета по образованию». Уоррена всегда впечатляла его деловая и невозмутимая манера держаться, в особенности когда Рэнкин – высокий, худой, похожий в своих очках с толстыми стеклами на сову – выступал за расширение гражданских прав и в защиту гражданских свобод. В 1962 году, переехав в Нью-Йорк ради частной практики, Рэнкин вернулся в Верховный суд и выступал на стороне Американского союза гражданских свобод в знаковом деле «Гидеон против Уэйнрайта», когда Верховный суд согласился с позицией Союза и вынес решение о предоставлении адвоката обвиняемым по уголовным делам, если у них нет средств нанять защитника.

6 декабря 1963 года Уоррен позвонил Рэнкину в Нью-Йорк и предложил ему должность главного юрисконсульта в комиссии по делу об убийстве Кеннеди, попросив незамедлительно приступить к своим обязанностям. Позднее оба вспоминали, что Рэнкин принял это предложение не без сопротивления, сообщив председателю Верховного суда, что совсем недавно занялся частной практикой и покинуть Нью-Йорк ему будет нелегко. Некоторые члены комиссии, предостерегал Рэнкин, могут быть против его назначения, учитывая мнение сенатора Рассела и роль Рэнкина в деле «Браун против Совета по образованию» и других делах по гражданским правам. Однако Уоррен не отступал, заверив Рэнкина, что согласие комиссии им уже получено и что работа не продлится долго. «Он сказал, что все это не займет и двух-трех месяцев», – вспоминал Рэнкин.

Уоррен и Рэнкин оба были республиканцами прогрессивных взглядов, гордые за историю великой старой партии – партии самого Авраама Линкольна. Оба восхищались президентом Кеннеди. «Мой отец был совершенно раздавлен этим убийством», – вспоминала Сара Рэнкин. Оба они также гордились своим невысоким происхождением – привилегированными их семьи назвать было нельзя.