Последний танец Марии Стюарт - Маргарет Джордж Страница 27

Мария тряслась и раскачивалась в седле, пока они с тягостной неспешностью пробирались по заснеженному ландшафту между Болтоном и Татбери. Сразу же после завершения судебных слушаний она получила строгое предписание от королевы Елизаветы: ей со своей свитой, моментально уменьшившейся наполовину, следовало прибыть под опеку графа и графини Шрусбери в ста милях к югу. Никаких обещаний, объяснений или извинений.

Мария воспротивилась путешествию по безлюдным и опасным дорогам – если их можно было назвать дорогами – в разгар суровой зимы. Но протесты оказались тщетными. Ее величество королева Англии постановила, что она должна ехать, и они уехали.

Путешествие оказалось именно таким трудным, как она опасалась, и даже более того. Январские ветры дули беспрерывно, и они продвигались по местности, заваленной снегом. Мария простудилась уже на второй день, но смогла продолжить путь. Леди Ливингстон стало так плохо, что пришлось расстаться с ней на одной из промежуточных остановок в Ротерхэме. Почти всю дорогу на сердце у Марии было так тяжело от новостей о результатах судебных слушаний, что ей приходилось заставлять себя глядеть по сторонам.

«В конце концов, мне едва ли выпадет другая такая возможность, – думала она. – Это Англия, куда я так сильно хотела попасть, несмотря на советы и предостережения лучших друзей. Это Елизавета, моя сестра и родственница, обещавшая помочь мне в трудные времена. Она вынудила меня согласиться на судебные слушания, чтобы позволить моим подданным оправдаться передо мной и вернуть меня на трон, а в результате мои так называемые грехи предали огласке, а мне не дали выступить в свою защиту. Она даже постановила, что я должна «очиститься» от обвинений, прежде чем она снизойдет до встречи со мной. Я снова должна оправдываться, но мне не разрешают говорить. О, как это знакомо! Итак, мне предстоит оставаться в плену, пока мой брат отправляется в Шотландию. С английскими деньгами в кармане!

Но почему бы ей не освободить меня? По ее словам, она не делает этого потому, что собирается помочь мне. О, пресвятые ангелы, что за извращенная логика!»

Они ехали по Йоркширу, следуя по течению реки Ор. Эту местность опустошили во времена «благодатного паломничества», когда сорок тысяч крестьян восстали против религиозной реформы. Мария и сейчас могла видеть причину их протестов – руины громадного цистерцианского монастыря аббатства Фонтейн. Ее небольшой отряд проехал мимо руин аббатства на закате. Они напоминали белый костяк на фоне уже побелевшего ландшафта и были делом рук Генриха VIII, великого разрушителя и реформатора.

Мятежники на короткое время закрепились здесь, но потом оказались преданными. Генрих VIII убедил их сложить оружие и отправить своего предводителя в Лондон под предлогом мирных переговоров. «Потом он убил его, – подумала Мария. – Опасно доверять Тюдорам; теперь я знаю об этом. Лучше было бы догадаться раньше. Я и представить не могла, что встречу Генриха VIII в облике женщины. Значит, я тем более глупа».

Они переночевали в Рипоне, а следующую ночь провели в Уэзерби. На следующий день им предстоял переход к замку Понтефракт на южной оконечности Йоркшира. Рассвет наступил поздно, и они собирались двинуться в путь лишь после десяти утра, но даже тогда сизо-серый сумрак размывал очертания предметов и мешал разглядеть трещины и скользкие места на дороге. Другие путники встречались редко, и Англия выглядела такой же пустой и безлюдной, как просторы шотландских болот. Мария глубоко ушла в свои мысли, когда несколько нищих на обочине дороги стали тянуть руки и клянчить подаяние. Они окружили лошадей, хныкали, поднимали младенцев и восклицали: «Подайте, Христа ради! Подайте на пропитание!» Вместо сапог или башмаков их ноги были замотаны в тряпки, а руки почернели от въевшейся грязи. Женщины походили на ведьм.

«Я тоже здесь как нищенка, – потрясенно осознала Мария. – Мне приходится брать одежду взаймы; когда я прибыла в Англию, то была почти такой же бесприютной, как они».

– Одну минуту, – сказала она и осадила лошадь. Порывшись в кошельке, она извлекла несколько монет. Лорд Скроуп будет раздосадован, ну и пусть. – Подождите, прошу вас, – обратилась она к стражникам. – Вот. – Она опустила монеты в мозолистую ладонь ближайшего мужчины. Но он продолжал цепляться за седло.

– Это все, что у меня есть, – сказала Мария.

Мужчина покатал монету между пальцами и куснул ее. Его зубы оказались на удивление белыми и здоровыми. Встретившись с ней взглядом, он прошептал:

– Я Хэмлинг.

Хэмлинг! Один из людей графа Нортумберлендского. Ну конечно! Теперь она узнала его.

– Давайте поскорее! – крикнул лорд Скроуп.

Мария быстро сняла с пальца золотое кольцо с эмалью и вручила Хэмлингу.

– Пусть граф помнит о своем обещании помочь мне, – сказала она и оттолкнула его. – А теперь убирайся! – громко добавила она.

Когда нищие стали расходиться, он подмигнул ей.

Сердце Марии возбужденно билось, когда они продолжали свой путь в пасмурный зимний день. Она была не одинока; о ней не забыли.

Замок Понтефракт, мрачно ассоциировавшийся с убийством короля – именно здесь уморили голодом Ричарда II, – вырос перед ними, а затем поглотил их в наступивших сумерках. За его стенами, покрытыми ледяной изморосью, Мария тщетно пыталась уснуть. Ее отряд, сократившийся до тридцати человек, разместился на самодельных кроватях.

Нортумберленд. Граф Нортумберлендский сочувственно относился к ней и ее делу. Это означало, что его друг, граф Уэстморлендский, разделяет его точку зрения. На судебных слушаниях оба они занимали сторону Елизаветы. Их расположение, несмотря на явную предубежденность судей, казалась едва ли не чудом. А жена Уэстморленда была сестрой герцога Норфолкского. Семейные узы образовали прочную ткань, которая могла послужить надежным плащом в случае ее бегства. Думая об этом, она незаметно забылась более крепким сном, чем за последние несколько недель.