Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока - Гарольд Лэмб Страница 27

Мысль об оседлой жизни еще не приходила ему в голову. День его первого бритья следовало отметить праздничным пиршеством, но из-за крайней бедности об этом нечего было и думать; однако несколько дней спустя он все же ухитрился отпраздновать свадьбу своего молочного брата Джахангира. Он старался забыть жгучие обиды, отдалившие их друг от друга; однако пристрастившийся к ночным пирушкам Джахангир не оставил своей склонности к мелким интригам. Проблемы были и с младшим братом, Назиром. Только страх перед узбеками заставил обоих последовать за Бабуром.

Устрашающие узбекские всадники все еще были довольно близко. Неизвестно, послал ли Шейбани-хан своих людей в погоню за Бабуром, но основная часть степного войска, мощь которого еще больше возросла после разгрома обоих ханов, когда на сторону узбеков перешла двадцатитысячная монгольская армия, направлялась на юг. Покончив с Каменным городом, Шейбани вернулся к отложенной на время задаче разбить Хосров-шаха, чьи владения лежали по ту сторону великих южных гор. Обо всем этом Бабуру сообщили бдительные горцы.

Взгляды жителей верхнего течения Амударьи были обращены к северу, откуда надвигалась угроза. Таким образом, прибытие Тигра перед самым появлением прославленного Узбека вызывало противоречивые чувства. Однако Бабур пользовался уважением как единственный представитель царского рода, который храбро вступил в поединок с Шейбани и сумел остаться в живых. На переправе через стремительную Аму его встретил Баки из Чаганиана – младший брат Хосров-шаха и правитель просторной долины. Оказав беглому наследнику Тимура неожиданно любезный прием, Баки предложил ему свои услуги. Опытный политикан, он, в залог своей искренности, привел в лагерь Бабура семьи своих приближенных, включая свою собственную. Его подданные щеголяли в нарядных одеждах и изъяснялись с придворной жеманностью.

Покончивший с иллюзиями Тигр не мог не заметить того, что манеры Баки напоминают ему об Али Досте, в то время еще здравствующем. Он вежливо отклонил предложение продолжать путь совместно, прихватив с собой и своего брата Джа-хангира. Баки не сомневался, что Джахангир причинит Бабуру немало хлопот, и процитировал строки Саади:

Десять дервишей могут спать на одном ковре,

Но два царевича не могут отдыхать в одном климате.

Бабур, тоже знакомый с поэзией великого Саади, вспомнил конец четверостишия: нищий дервиш поделится единственным куском хлеба, но царь, завоевавший одну страну, жаждет завоевать и вторую. И он не отошлет Джахангира.

Спускаясь вниз по реке, беглецы неожиданно столкнулись со своим старым знакомым – вероломным Живодером. Камбар Али, – видимо, также, как и Баки, – посчитал, что в момент приближения узбеков безопаснее держаться возле Бабура, чем находиться в обществе Хосров-шаха. Однако грубые речи Живодера, привычные для уха Бабура, оскорбляни слух Баки. Камбар Али был отослан, чтобы исчезнуть – в последний раз – в поисках прибежища.

Продвинувшись дальше на юг, Бабур с удивлением обнаружил, что собрал целую армию. В его лагерь вернулись бывшие приближенные, а от монголов, состоящих при дворе Хосров-шаха, прибыл гонец с письмом для Бабура: «Мы, люди из монгольской орды, желаем служить истинному государю. Пусть скорее выступает в путь, потому что войско Хосров-шаха разбегается, чтобы перейти на его сторону».

Сразу же вслед за этим к растущему войску Тигра присоединилось несколько тысяч всадников – «монгольская орда».

Однажды утром объявился и старый Касим, – он стоял перед входом в шатер, ожидая прощения от своего повелителя. К двадцати трем годам – мусульманский календарь ведет счет на лунные годы, в отличие от христианского, по солнечным годам которого Бабуру было чуть больше двадцати одного года, – горький опыт уже научил Тигра задумываться над причиной такого наплыва добровольцев. Положение, сложившееся в широкой долине великой Аму, было достаточно ясным. Сзади наступали узбеки, дошедшие уже до Демир Капы – Железных ворот, – естественного прохода в горах, ведущего из земель Самарканда в области Инда. Шейбани-хан приближался к крепости Хисар. В этот переломный момент монголы предпочли зрелости и опыту своего правителя молодость Бабура и Баки.

Затем к шатру изумленного Бабура прибыл гонец, объявивший, что Хосров-шах признал Тигра истинным государем окрестных земель и намерен служить ему верой и правдой, желая только сохранить свою жизнь и имущество. Больше того, владыка южных земель уже выехал к Бабуру, чтобы принести ему клятву верности.

Тем временем Бабур подошел к излучине реки, где и разбил свой лагерь, чтобы принять, – впрочем, без всякого удовольствия, – бывшего самаркандского министра и убийцу своего младшего двоюродного брата. Впрочем, он признавал, что этот близкий узбекам тюрк из северных областей был способен на великодушие и доброту, которые «он проявлял к самым ничтожным личностям, но ко мне никогда». (Бабур нигде этого не подчеркивал, но на самом деле именно он подстрекал приближенных Хосрова покинуть его.)

Выехав из лагеря налегке, в сопровождении всего нескольких приближенных, Бабур переправился через реку и торжественно расположился под чинарой.

«С другой стороны прибыл Хосров-шах в сопровождении множества нарядно и пышно одетых людей. Согласно правилам приличия, он еще вдалеке спешился и подошел ко мне. Здороваясь, Хосров-шах преклонил колени три раза, отходя назад – тоже три раза, осведомляясь о здоровье и поднося подарки, он снова встал на колени. Перед Джахангиром-мирзой он тоже преклонил колени.

Этот старый толстый пройдоха, который столько лет делал что хотел и из всех отличий царской власти только хутбу [24]не читал от своего имени, раз двадцать пять подряд преклонял он колени и ходил передо мной взад и вперед. Он так устал, что едва не свалился. Нескольких лет бекства и султанства будто не бывало.

После приветствий и поднесения подарков я повелел Хосров-шаху сесть. Мы просидели примерно час, беседуя о том о сем. При всей своей трусости и неблагодарности Хосров-шах был к тому же пустой и бестолковый болтун». (Такую оценку дал ему Тигр.)

Бабур отнесся к старому интригану без всякой пощады. Однако Хосров-шах – само имя его было всего лишь сомнительным титулом – порой проявлял остроту ума и склонность к философии. Когда Бабур злорадно посочувствовал ему по поводу бегства множества его людей, Хосров возразил: «Эти продажные слуги уже четыре раза покидали меня, но всегда возвращались».

В ответ на заданный невзначай вопрос о том, когда и по какой переправе прибудет Вали, младший брат Хосров-шаха, «маленький, жирный старик» привел поговорку: «Талая вода уносит переправы». Наблюдательного Бабура поразило, что эти знаменательные слова прозвучали именно в тот момент, когда власть и приближенные уплывали у Хосрова из рук. Рассматривая эти слова как предзнаменование, Тигр, пожалуй, выдавал желаемое за действительное, но он был полон решимости добиться его осуществления. После этого необычного разговора импозантный антураж Хосрова улетучился, – его люди, поодиночке и целыми племенами, переходили в расположение лагеря Тигра, приводя с собой своих домочадцев. К следующей вечерней молитве, сообщает Бабур, на стороне Хосрова не осталось никого.