Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - Константин Писаренко Страница 27

К счастью, Дубровин в Думу не баллотировался, а заместитель вождя, В.М. Пуришкевич, депутатом избранный, касательно общины категоричных мнений не имел. Да и по части законодательных прерогатив парламента демонстрировал явные колебания. Будучи лично «за», как руководитель фракции вынужденно поддерживал официальную позицию. Впрочем, мысли бессарабского помещика Пуришкевича разделяли многие независимые правые, прошедшие в палату не по спискам дубровинской партии. Чем и воспользовался премьер.

По изначальному плану черносотенцы собирались в союзе с близкими по духу «регионалами» и октябристами поставить на голосование всеподданнейший адрес с просьбой преобразовать Думу в законосовещательную структуру. Намерение встретило откровенное неприятие «товарищей» из провинции. Они четко дали понять, в том числе и через прессу, что сотрудничать с командой Пуришкевича будут, если та не станет вредить Думе и откажется от опасных выступлений. На эту трещину в рядах правых и обратил внимание Столыпин. 25 октября он побеседовал с Гучковым и, судя по всему, рекомендовал Александру Ивановичу свернуть диалог с кадетами о формировании парламентской коалиции и присмотреться к тем правым, что выражали недовольство радикализмом Дубровина.

Уже 29 октября на совещании фракции октябристов в качестве гостя присутствовал П.Н. Крупенский, не преминувший заверить потенциальных партнеров, что и «им конституция дорога не меньше, чем всем другим конституционалистам». Тем не менее поворот на правых доброй половине соратников Гучкова не пришелся по сердцу. В итоге глава ведущей думской партии решил пока ни с кем не блокироваться, а прибегнуть к тактике качелей – солидарно голосовать то с кадетами, то с умеренными правыми, что впрочем, не помешало размежеванию последних с непримиримым крылом. Причем оно свершилось даже раньше, чем надеялись в правительстве. Благодаря дебатам по тексту адреса на имя императора.

8 ноября в момент избрания Думой комиссии 18-ти, призванной написать петицию, депутат от Херсонской губернии С.И. Келеповский публично упрекнул октябристов за голосование в пользу тех, кто занял «скамьи» «цареубийц», намекая на партию кадетов. Реплика возмутила зал и, прежде всего, многих единомышленников оратора. К примеру, В.А. Бобринский в знак протеста пересел в сектор октябристов. Похоже, выходка херсонского помещика переполнила чашу терпения умеренных правых. 9 ноября они поспешили сформировать новую «группу центра». В нее влились депутаты, отколовшиеся от двух парламентских фракций – «Союза русского народа» (В.А. Бобринский), правых (П.Н. Балашов и А.А. Потоцкий), и бессарабская партия центра (П.В. Синадино).

Как можно заметить, движение возглавили консервативно настроенные «регионалы» от Тулы, Юго-Западного края (Подолии) и Бессарабии. Крупенский примкнул к ним 13 ноября после одобрения в Таврическом дворце проекта всеподданнейшего адреса, в который «Союз» Пуришкевича тщетно пытался как-нибудь втиснуть слово «самодержавие», а кадетская партия – прилагательное «конституционный». Под занавес Милюков свою поправку снял, а черносотенцы не набрали большинство (146 – за; 212 – против). Им не хватило именно голосов «группы центра», она же «фракция умеренно-правых», которая устами Синадино поддержала официальный вариант адреса.

По разным данным, зачинщики «бунта» – бессарабцы – увлекли за собой от пятидесяти до семидесяти персон. Учитывая аморфность и неустойчивость новорожденного коллектива, твердо обеспечить двести двадцать два голоса в палате (в тандеме с октябристами) он пока еще не мог. Почему премьеру надлежало продолжить тайные происки внутри «крайне правых», как отныне именовались ультра-консерваторы, противники законодательной Думы. С целью той же – отделение от основного состава (около 80 человек) минимум двух-трех десятков народных избранников, а коли повезет, то и больше.

Миновало едва полторы недели, и предпосылки второго раскола в рядах команды Пуришкевича заметили все, в первую очередь журналисты. «Крайне правые» на фоне вспыхнувшей между лидерами – Дубровиным и Пуришкевичем – ссоры из-за оплаты штрафа, наложенного на газету «Русское знамя» (рупор «Союза русского народа»), разбились на две подгруппы – политическую (антиконституционалистов) и этническую (националистов). Над первыми шефствовал В.Ф. Доррер, вожак курских черносотенцев, над вторыми – князь А.П. Урусов, тульский помещик (земляк Бобринского), член фракции октябристов в Думе второго созыва.

Разумеется, обособиться помогли националистам. В первых числах декабря Урусов заявил о том, что «русские», нейтрально относящиеся к собравшейся Думе, покидают «крайне правых» и намерены в дальнейшем сотрудничать с фракцией Крупенского и Синадино. Таким образом, другие «русские», воспринимавшие законодательную инстанцию в штыки, не досчитались около двадцати мандатов. В совокупности альянс умеренно-правых и националистов имел без малого сто голосов и при смычке с фракцией Гучкова гарантировал Столыпину необходимое большинство в палате. Конечно, и бессарабскую, и национальную группы предстояло упрочить структурно, усилить идеологически и в плане лидерства. Тем не менее основания для веры в скорое утверждение аграрной программы у реформаторов появились. Более того, в том же декабре они получили весомое доказательство этому.

В третью Думу премьер внес законопроект о крестьянском землевладении 16 ноября 1907 года. Он отличался от того, что 6 марта обрела Дума вторая, ибо довольно быстро Петр Аркадьевич решил порядок выхода из общины изъять из него и представить отдельным актом. Так как описание процедуры повторяло слово в слово указ от 9 ноября 1906 года, то в думской канцелярии документ фигурировал под тем же заголовком – «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования» – и под той же датой – 9 ноября 1906-го. Зарегистрировали его в нижней палате 4 апреля 1907 года. В переизбранную Думу он попал чуть позже базового законопроекта, около 30 ноября.

Между тем 22 ноября депутаты сформировали земельную комиссию (аналог аграрной во второй Думе). Та 26 ноября образовала докладную подкомиссию из двенадцати членов, затем переименованную в 1-ю. Ей и полагалось провести экспертизу обоих законопроектов – и о крестьянском землевладении, и о порядке выхода из общины. 8 декабря по инициативе кадета А.И. Шингарева начали с обсуждения высочайшего повеления и… несмотря на критику соратников Милюкова, признали закон «в принципе, необходимым». Спустя четверо суток такое же мнение прозвучало и со стороны большинства Земельной комиссии. Активно возражал единственно трудовик А.Е. Кропотов. В итоге сорок пять членов думского органа одобрили передачу в собственность крестьянам «причитающихся им участков надельной земли» общины. Не согласились с тем четверо.

Дебаты в ключевой думской комиссии вселяли оптимизм, и по окончании рождественских каникул, в январе 1908-го, А.И. Лыкошин с подчиненными пригласил ее состав к детальному рассмотрению внесенных Столыпиным статей. Работа заняла три с половиной месяца. 22 апреля 1908 года отредактированная версия отправилась на одобрение общего собрания. Дума провела первое заседание по сему вопросу уже после летней вакации, 23 октября. Первое чтение закон прошел 22 ноября, второе – 26 февраля, третье – 24 апреля. Финальное, положительное голосование состоялось 8 мая 1909 года.