Голландское господство в четырех частях света. XVI— XVIII века. Торговые войны в Европе, Индии, Южной Африке и Америке - Чарлз Боксер Страница 26

Когда Питер де ла Кур опубликовал в 1662 г. свои знаменитые «Интересы Голландии», он озаглавил одну из своих самых коротких и убедительных глав «Более всего война, и главным образом на море, является наиболее разорительной (а мир весьма выгодным) для Голландии». Ежемесячное издание «Голландский Меркурий» в редакционной статье от февраля того же года отмечало, что «в Соединенных провинциях полно состоятельных правителей и жителей, повсеместно страдающих от всех войн, пиратства и использования военной силы», которые с огромной радостью узнали о том, что король Франции готов подписать с ними новый мирный договор. Как правители страны, чьи купцы бороздили семь морей от Архангельска до мыса Доброй Надежды и от Нового Амстердама до Нагасаки, Генеральные штаты, естественно, теоретически дорожили миром, тем не менее большую часть XVII в. они обнаруживали себя участниками войн в том или ином регионе мира. Возможно, с подписанием в 1648 г. Мюнстерского договора они полагали, что в будущем могут рассчитывать на длительный период времени, когда Соединенные провинции Северных Нидерландов могли бы находиться в мире со всем светом, но вскоре их вывели из этого заблуждения. «Нашу страну здесь ненавидят лютой ненавистью», — писал из Мехелена корреспондент Яна де Витта в декабре 1652 г., вскоре после того, как разразилась неудачная война с Англией (1-я Англо-голландская война 1652–1653 гг.). Почти три года спустя Рейклоф ван Гуне, только что вернувшийся в Амстердам из Батавии, сообщил Heeren XVII: «Здесь, во всех Индиях, нет никого, кто желал бы нам добра; помимо этого, нас смертельно ненавидят все страны… поэтому, по моему мнению, рано или поздно нас рассудит война».

И в самом деле, после заключения Мюнстерского договора Голландская республика целую декаду находилась в положении тревожной дипломатической изоляции. Единственным ее европейским союзником оставалась Дания и, помимо папистской Португалии, протестантской Англии и мусульманского Макасара ^[33], еще многие страны с завистью или беспокойством следили за преуспеванием Голландии в торговле и заморской экспансии. Купцы-олигархи Голландии и Зеландии могли заявлять о своем миролюбии, и де ла Кур взывал именно к таким уже новообращенным, ратуя за поддержание мира — практически любой ценой — с такими могущественными державами, как Англия и Франция. «Англичане собираются напасть на гору золота; мы — на гору железа», — с мрачным предчувствием написал великий пенсионарий Голландии накануне 1-й Англо-голландской войны. Однако, если «пожиратели сыра», как их презрительно окрестили иностранцы, с неохотой брались за оружие ради собственной защиты, когда на них напала Англия в 1652 и 1664 гг. и Франция вместе с Англией в 1672 г., они не колебались предпринимать агрессивные действия в другое время и в других местах, если это их устраивало. Более того, даже когда Генеральные штаты, штатгальтеры и директора Вест- и Ост-Индской компаний, в интересах государства или торговли, были склонны к миролюбию, из этого вовсе не следовало, что их подчиненные в Индиях приняли бы во внимание миротворческие предписания своих руководителей. Те люди, которые попали под их удары, согласились бы с португальским хроникером XVIII в., написавшим следующее: «Похоже, Марс, после того как он побродил по планете, в конце концов обосновался в Голландии».

Пример того, как приобретения колониальной империи затруднили для купцов-олигархов Соединенных провинций выбор между войной и миром, представлен превратностями их отношений с Португалией в первые три десятилетия после того, как эта страна порвала с зависимостью от кастильской (испанской) короны. Когда в декабре 1640 г. герцог Браганса был провозглашен королем Жуаном IV Португальским, Испания все еще оставалась заклятым врагом голландцев; и штатгальтер, и Генеральные штаты были готовы к сотрудничеству с новым союзником, который осуществил масштабный отток военной силы с фронта во Фландрии. Некоторые из амстердамских торговцев также приветствовали перспективу увеличения торговли с самой Португалией, особенно солью из Сетубала, что в Западной Португалии, столь необходимой для засола сельди. Но только не директора Вест- и Ост-Индской компаний, которые считали более выгодным продолжать свои завоевания в колониальном мире за счет Португалии, даже если с королем Жуаном IV было необходимо заключить перемирие в Европе. В меморандуме, представленном Heeren XVII Генеральным штатам в мае 1641 г., директора заявляли, что «достопочтенная компания значительно разрослась благодаря столкновениям с португальцами, вследствие чего сейчас она обладает монополией на большую часть торговли в Азии; что они рассчитывают на среднюю ежегодную прибыль между 7 и 10 миллионами; и что если им позволят продолжать в том же духе, вышеуказанный доход будет с каждым годом только увеличиваться». Более того, они соглашались, что, если сейчас прекратить боевые действия с португальцами, то последние вскоре обретут второе дыхание и снова станут опасными соперниками в азиатской торговле. В таком случае нежелательный спад собственной торговли компании повлек бы за собой значительное уменьшение объемов ее кораблестроения и служб снабжения, лишая таким образом Соединенные провинции «множества мощных боевых кораблей». Тысячи моряков и других работников лишились бы средств к существованию, и произошло бы резкое сокращение доходов от импорта и налогов, выплачиваемых компанией. Heeren XVII утверждали, что, если Генеральные штаты так настаивали на заключении перемирия с португальской короной в Европе, то Восточные Индии должны быть — явно или неявно — исключены из него, как это было во время двенадцатилетнего перемирия 1609–1621 гг.