Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века - Дмитрий Федосов Страница 26

Я так обстоятельно задержался на монастыре Келсо потому, что его земельная перепись дает редчайшую для средневековой Шотландии возможность пристально рассмотреть состояние крестьянства и организацию феодальной вотчины в конце XIII в. Картулярий Келсо показывает, что аббатство располагало обширным доменом и отработочные повинности возделывавших его крестьян были довольно обременительны. Но хотя земли и угодья Келсо были разбросаны почти по всему югу страны, указанные особенности не обязательны для всей Шотландии вообще.

Из шотландских документов нельзя извлечь какое-либо одно обозначение, повсеместно применявшееся к крестьянам. Часто использовалось определение «нифы» (шотл. neyfs, лат. nativi), а на севере также cwnelache или cumherba (гэльск. cumail, cumalach — «удержание» и comarba — «наследник»). Уже сама этимология этих слов намекает на личную зависимость, но есть и прямые доказательства того, что они относились к несвободным держателям. В Шотландии, как и в Англии, не раз выходили указы короны о поимке и возвращении беглых крестьян, обращенные к шерифам и феодалам. Самый ранний из них был издан около 1130 г. Дэвидом I и повелевал немедленно возвратить аббатству Данфермлин всех покинувших свои места cumelache, которые принадлежали Данфермлину со времен короля Эдгара, и всех servi, дарованных ему со времен Малколма III, т. е. с конца XI в. Раздельное употребление двух понятий говорит о том, что они не были тождественны. Servi, похоже, находились в более тяжелой зависимости, поскольку они подлежали возврату за более долгий срок. Оба термина недвусмысленно указывают на прочную связь с определенным сеньором, на прикрепление к его земле. Король Малколм IV (1153–1165) предписал всем крестьянам приорства Рестеннет (Энгус), бросившим свои держания, вернуться обратно вместе с имуществом, запретил кому-либо им препятствовать и признал за приорством право на «всех cumelagas и cumherbas и всех беглецов (fugitivi), где бы они ни были найдены». ^{212}, ^[62] Подобные распоряжения продолжали выходить до XIV в.

Наследственность несвободного состояния и прикованность нифов к земле подтверждаются в хартиях такими выражениями, как nativi de terra и servi nativi. Насколько можно судить по отрывочным сведениям, понятие «нифы» охватывало довольно широкий и неоднородный слой крестьян, иногда включая сервов, но в других случаях противопоставлялось им. Ясно лишь то, что нифы принадлежали своему лорду с рождения (откуда nativi) и были «приписаны» к земле (adscripti glebe). В редких для XII-XIII вв. договорах о продаже или дарении крестьян без земли речь всегда идет также об их движимом имуществе и потомстве. В 1253 г. рыцарь Норман Лесли отказался в пользу монастыря Линдорс от jus ligacionis (дословно — «крепостное право»!) на одного из своих крестьян и его потомство (sequela).^{, [63]} Но большей частью земля переходила из рук в руки «с людьми, остающимися на ней».

В конце XII — начале XIII в. стоимость одного серва оценивалась в три марки — сумму настолько значительную, что король Уильям I не преминул возбудить в собственном суде дело против аббатства Скон, от которого добивался выдачи двух беглых крестьян. Не получив удовлетворения в тяжбе, король решил возместить ущерб и проучить укрывателей беглецов — отныне указы об их возврате дополнялись оговоркой: «если они обнаружены вне моего домена». Королевские нифы ставились, таким образом, над всеми прочими и могли избавиться от слишком взыскательного лорда, перебежав на землю короны.

Повинности, которые нес крестьянин в средневековой Шотландии, во многом сближали его с английскими и французскими собратьями. Он должен был молоть зерно на господской мельнице за соответствующую мзду (multure), платить брачный налог (merchet) и подать за вступление в наследство (gressuma, heriot). Он подлежал юрисдикции своего лорда, в чьей курии судился и осуждался. Это право сеньора передано в хартиях формулой «cum furca et fossa», что позже переводилось как «виселица и яма», т.е. способы наказания. Некоторые из повинностей возникли уже в феодальный период и не распространялись на всю страну, выступая как признаки несвободного человека. Другие же имели куда более древнее происхождение и почти всеобщее значение, охватывая весь низший слой держателей независимо от личной свободы. Самой существенной из таких повинностей был «кейн и конвет» — основное выражение феодальной ренты в Шотландии.

Кейн и конвет (гэльск. cam — право, закон, дань; cuid oidhche — постой, гостеприимство) встречается с начала XII в. постоянно и повсюду, кроме южных и северных окраин страны. Порой он расценивался как две обособленные повинности, но эти два термина сочетаются слишком часто, чтобы оправдать подобное разделение. Очевидно, один из них дополняет и предполагает другой. Они восходят к дофеодальной эпохе и тогда означали обязанность крестьян принять на своей земле и разместить на определенное время тэна, вождя или короля. В таком смысле они близки английским понятиям cornage и wayting и валлийским commorth, treth и gwestfa. С течением времени постойная обязанность превратилась в твердо установленную регулярную плату и в конце концов в феодальную земельную ренту, которая собиралась королем или другим сеньором. Кейн и конвет взимался, как правило, всевозможными продуктами. Вот из чего слагался годичный конвет с одного дэвоха ^[64] земли, поступавший в аббатство Скон: 1 корова, 2 свиньи, 4 мешка муки, 10 мер овса, 10 кур, 200 яиц, 20 голов сыра, 10 пачек свечей и на 4 пенса мыла. В отдельных случаях конвет выплачивался звонкой монетой: двенадцать деревень в Лотиане, хотя они принадлежали приорству Колдингем, ежегодно собирали двадцать марок конвета в пользу короны при Уильяме I Льве.

В XII–XIV вв. в Шотландии существовали все три формы феодальной ренты — отработочная, натуральная и денежная, что видно из приведенных примеров по экстенту монастыря Келсо. По всей стране заметно преобладала вторая форма, первая имела меньшее значение, а будущее было за третьей. Хотя коммутация ренты завершилась только к XVIII в., в XIII в. она уже не была редкостью, причем коммутировались и собственно рента, и повинности. Аббат Келсо Ричард, смещенный англичанами в 1299 г. за соучастие в шотландском восстании, заменил крестьянам Реддена все повинности (см. выше) денежной рентой в 18 шиллингов, а вместо хериота, который обычно представлял собой лучшую голову скота (бык), начал взимать два шиллинга. То же самое наблюдалось в соседнем приорстве Колдингем и других местах. Раньше всего эти изменения проявились на юго-востоке.

В течение XIII–XIV вв. в аграрном и социальном развитии Шотландии все яснее проступают три взаимосвязанные тенденции, сходные с теми, что имели место в Англии: коммутация земельной ренты и повинностей, сокращение домена и ослабление серважа до полного исчезновения несвободных крестьян. Слабеющая связь держателей с землей вела от наследственного землепользования к срочному. Лорды все более охотно применяли в своих поместьях наемный труд или сдавали их в аренду по частям. Арендный договор обычно заключался на срок от одного до пяти лет с правом возобновления, реже — на более длительный период или пожизненно. Держатель выплачивал лорду годовую фиксированную ренту (лат. firma, шотл. ferm, откуда название арендатора — firmarius, fermour).