Ошибка генерала Жукова - Илья Мощанский Страница 26

Одновременно Ставка скоординировала усилия фронтов. Проанализировав отданные приказы, она установила, что если Юго-Западный фронт перейдет в наступление 18 декабря, то он, как уже говорилось, явно будет отставать на 100 км от смежного с ним крыла Западного фронта. При этом левый фланг 10-й армии мы как бы сами подставляли под удар противника с направления Мценска. Поэтому Ставка предложила маршалу С. К. Тимошенко «ускорить срок наступления правого фланга Юго-Западного фронта» ^[79]. В соответствии с полученными указаниями Тимошенко приказал 61-й армии частью сил перейти в наступление 16 декабря, то есть на два дня ранее. Для этого была сформирована подвижная группа во главе с генералом К. И. Новиком.

Обращает на себя внимание темп, с которым надлежало наступать армиям правого крыла Западного фронта: Ставка установила его в пределах 10–15 км в сутки, а Жуков увеличил до 20–25 км в сутки, то есть почти вдвое ^[80], хотя в тех условиях достичь таких темпов практически было невозможно. В принципе это подтверждалось и ходом предыдущих боевых действий, когда на правом крыле фронта войска наступали со средним темпом до 6 км в сутки, а на левом — до 10 км. Видимо, у командования Западного фронта стали преобладать малообоснованный оптимизм в оценке возможностей своих войск и явная недооценка противника. Это уже был тревожный симптом.

В тот же самый момент ряд важных решений приняло и Верховное главнокомандование вермахта. 16 декабря Гитлер отдал приказ войскам группы армий «Центр» «держаться до последней возможности, чтобы выиграть время для улучшения транспортного сообщения, подтягивания резервов, эвакуации техники и оборудования тылового рубежа. Все имеющиеся силы должны быть отправлены на Восточный фронт; у военнопленных и местного населения отобрать зимнюю одежду, на оставляемой территории уничтожать жилые дома» ^[81].

Параллельно с этим фюрер отдал распоряжение командующему армией сил резерва генералу Ф. Франку сформировать из своих войск четыре с половиной дивизии для отправки на Восточный фронт. Еще пять дивизий он приказал перебросить с запада, а четыре дивизии высвободить на Балканах, где решение оккупационных задач он возложил на союзников — болгар и итальянцев ^[82]. Военно-воздушным силам надлежало немедленно выделить четыре бомбардировочные авиационные группы, группу истребителей-бомбардировщиков и пять транспортных групп для действий в составе 8-го авиационного корпуса, поддерживавшего войска группы армий «Центр» ^[83].

Приняв решение любой ценой удержать фронт, Гитлер 16 декабря пришел к выводу о необходимости заменить как командующего сухопутными войсками Браухича, так и командующего группой армий «Центр» фон Бока, которые, по его мнению, не смогут справиться с кризисной ситуацией ^[84].

Анализ этих решений показывает, что Верховное главнокомандование вермахта только к середине декабря осознало всю степень опасности, нависшей над группой армий «Центр». Лишь спустя 12 дней после начала контрнаступления советских войск под Москвой оно убедилось, что их действия привели не к тактическим прорывам местного значения, а к прорыву стратегического масштаба. В итоге создалась угроза разгрома самой крупной стратегической группировки вермахта. Острота положения усугублялась тем, что ее соединения могли осуществить отход, только бросив тяжелое вооружение, а без него немецкие войска оказались бы не в силах удержать те тыловые позиции, на которые они отходили. Выход из создавшегося положения Гитлер видел в одном: «Заставить войска оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях, несмотря на вклинение противника на фланги и выход в тыл» ^[85]. Только так, по его мнению, можно было выиграть время до подвоза резервов из самой Германии и с запада. Лишь после того, как прибывшие резервы займут отсечные и тыловые позиции, представится возможность подумать и о том, чтобы отойти на новые рубежи. Гитлер считал, что в сложившейся обстановке это единственно приемлемый вариант.

Впрочем, объективно оценивая состояние и возможности сопротивления группы армий «Центр», следует отметить, что с сокращением линии фронта положение немецких войск несколько улучшилось. В самом деле, если к началу контрнаступления оперативная плотность германских соединений перед правым крылом Западного фронта составляла 12,6 км на дивизию, а перед смежными крыльями Западного и Юго-Западного фронтов — даже 32,1 км, то к 16 декабря она достигла соответственно 8,6 км и 18,1 км ^[86]. Иначе говоря, к рассматриваемому моменту плотность 3-й и 4-й танковых групп увеличилась в 14 раза, а армейской группы Гудериана — в 1,8 раза. Вот почему войска группы армий «Центр» имели реальную возможность вести упорную оборону и оказывать достаточно активное сопротивление наступавшей Красной Армии. Оттого и требование Гитлера к войскам оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях выглядит вполне обоснованным, так как оно соответствовало сложившейся обстановке и боевому потенциалу немецких войск.

Гитлер, сняв фон Браухича с поста главнокомандующего сухопутными войсками, сам решил встать во главе сухопутных войск и лично осуществлять руководство всеми мероприятиями по спасению Восточного фронта. Этот факт в советской историографии, впрочем, и в американской тоже, всегда интерпретировался преимущественно в уничижительном тоне. Вот только один пример: «…Гитлер еще более расширил полноту своей диктаторской власти, стараясь этим подчеркнуть, что его личная гениальность позволит исправить ошибки неспособных фельдмаршалов и генералов» ^[87].

К слову сказать, авторы таких трудов забывали напомнить своим читателям, что И. В. Сталин был не только Верховным главнокомандующим, но и фактическим руководителем сухопутных войск. При этом ему даже не понадобилось иметь такую «промежуточную инстанцию» между Ставкой ВГК и фронтами, как главное командование сухопутных войск, ибо он сам единолично управлял всеми вооруженными силами страны.

Все эти важные события, которые произошли в середине декабря, оказали существенное влияние на характер боевых действий. Под воздействием рассмотренных факторов и начался второй этап контрнаступления Красной Армии под Москвой.