Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели Страница 26

Строительство Грозного. – Вельяминов. – Начало его карьеры, характер и политика. – Его мемуары и комментарии к письму Паскевича. – Сравнение казаков и местных. – Планы подчинения Кавказа

Ермолов обнаружил, что узкая полоска земли между Тереком и Сунжей с двойной грядой гор, отделенной долиной реки Нефтянка, заселена так называемыми «мирными» чеченцами, которые после отхода гребенских казаков за Терек и ослабления власти кумыкских и кабардинских князей обосновались там в аулах и вели независимую, не ограниченную никакими законами жизнь. Будучи до некоторой степени друзьями и даже союзниками русских, они, что вполне естественно, симпатизировали своим воинственным сородичам, которые, как и многочисленные русские дезертиры, находили у них убежище и удобную базу для будущих разбойничьих рейдов за линию. Когда Ермолов основал Грозный и другие укрепленные поселения, он прежде всего хотел положить конец такому положению вещей. Он писал императору: «Когда крепости будут готовы, я предложу негодяям, живущим между Тереком и Сунжей и называющим себя «мирными», определенные правила жизни и некоторые обязательства, которые дадут им ясно понять, что они являются подданными Вашего Величества, а не союзниками, как им мечталось. Если они подчинятся, как и должны, я выделю им необходимое количество земли, а остальную разделю между казаками и караногайцами; если же нет, то предложу им уйти и присоединиться к своим сородичам-грабителям, от которых они отличаются лишь названием, и в этом случае вся земля будет в нашем распоряжении».

В 1817 году, направляясь в Персию, Ермолов отдал приказ выстроить небольшую крепость под названием Преградный Стан, неподалеку от нынешней станицы Михайловская. Чеченцы восприняли это как оскорбление, и по возвращении из Персии Ермолов увидел, что от их миролюбия не осталось и следа. Однако это лишь еще больше утвердило его в мысли о необходимости возведения каменной крепости, и он без промедления взялся за работу.

Было собрано большое войско, которое разбило лагерь на месте нынешнего Грозного, и 10 июня 1818 года была торжественно заложена крепость с тремя бастионами. Местные незамедлительно перешли к открытой враждебности по отношению к русским. Лагерь обстреливали каждую ночь, солдаты были измучены тяжелой работой и постоянным бдением, и «Ярмул» решил проучить чеченцев. Было решено, что 50 тщательно отобранных солдат сделают вид, что оставят на закате пушку в условленном месте, расстояние до которого было тщательно выверено. Остальное оружие было пристреляно именно к этому расстоянию. План удался: чеченцы выскочили из своих укрытий и с торжеством захватили пушку. Спустя несколько минут все они пали под градом пуль. Оставшиеся в живых замерли в недоумении; затем, придя в себя, забрали своих погибших и раненых и попытались вынести их. Но промедление оказалось для них роковым. Раздался еще один залп, – и с тем же результатом. «Двести погибших и столько же раненых, брошенных на месте трагедии, оказались хорошим уроком и на долгое время отбили у них охоту к ночным вылазкам». Урок действительно был хорош, но вот единственное, чему он научил чеченцев, – это яростной ненависти к неверным завоевателям. В течение сорока лет чеченцы оставались непримиримыми врагами России, и в течение всего этого времени построенная Ермоловым крепость, крещенная огнем и кровью, мрачно возвышалась на левом берегу Сунжи, как «угроза» врагу и надежное убежище для регулярных войск и казаков. Здесь находилась штаб-квартира русских войск, противостоящих Чечне, и именно отсюда против разбойничьих отрядов уходили многочисленные экспедиции. Они (с переменным успехом) наказывали их, уничтожали их поля и деревни, мстили за поражения, основывали новые заставы, освобождали осажденные гарнизоны или спасали отступающие отряды. В Грозном Ермолов жил в землянке, которая теперь является предметом гордости всего города; в Грозном генерал Фрейтаг собирал свои силы, чтобы обрушиться на чеченцев возле аула Герзель и спасти от уничтожения остатки армии князя Воронцова в 1845 году. Из Грозного Евдокимов выступил с походом на Аргун в 1858 году. Действительно, крепость на Сунже оправдывала свое название. Но иногда ситуация менялась, и сам Грозный становился объектом жестоких обстрелов. Он существует по сей день; но функция его стала иной, и название «Грозный» имеет совершенно иное звучание не только для русских и чеченцев, но и для людей, живущих в других странах, которые никогда ничего не слышали об основателе этого города.

В центре современного Грозного, отгороженная от прилегающих переулков, стоит землянка Ермолова, а на ней красуется его бронзовый бюст. С художественной точки зрения памятник не очень интересен, однако хорошо, что кому-то в голову пришла счастливая мысль сохранить жилище одного из лучших воинов России.

Мы уже несколько раз упоминали имя Вельяминова – и оно еще не раз встретится нам. История завоевания Кавказа была бы неполной, если бы мы хотя бы вкратце не рассказали биографию этого замечательного человека, который в течение десяти лет был начальником штаба и, по его собственным словам, «вторым «я» Ермолова. Русские военные писатели, даже апологеты Ермолова, признаются, что трудно, почти невозможно разграничить заслуги и достижения этих двоих людей, настолько тесным было их сотрудничество. Однако можно с большой вероятностью сказать, что, хотя Ермолов был гораздо более сильной личностью и великолепным командиром, Вельяминов превосходил его в способностях, образованности и военных знаниях.

Будучи лишь на год моложе Ермолова, Вельяминов никогда не достиг и одной десятой части популярности или славы последнего. Тем не менее он сделал столь же блистательную карьеру, а его заслуги в какой-то степени даже значительнее. И найти тому объяснение нетрудно. Человек огромных способностей, страстный любитель и знаток военной истории, он использовал уроки прошлого для понимания проблем настоящего. Тем не менее его ум не всегда был готов воспользоваться обстоятельствами и изменить в соответствии с ними тактику и стратегию. Он легко схватывал суть проблемы и всегда был готов нанести удар; он был человек железной воли и непреклонной решимости. Талантливый организатор, бесстрашный в бою и наделенный лучшими моральными качествами, он обладал всеми свойствами, которые обеспечивают командиру уважение солдат, но у него почти не было качеств, которые вызывают в них энтузиазм или любовь. Спокойный, уравновешенный, молчаливый, невозмутимый, он был неизменно суров со своими людьми и безжалостен к врагам. Под этой холодной и даже черствой внешностью скрывалось обычное человеческое сердце, но Вельяминов редко разрешал ему влиять на свои поступки. Он, случалось, искал защиты или милости для других, но никогда – для себя.

Подобно Ермолову, Вельяминов был артиллеристом, хотя неизвестно, где и как он получил это военное образование. Он пришел в армию в еще более молодом возрасте, чем Ермолов, – в 14 лет, первоначально в лейб-гвардии Семеновский полк, но в 16 лет он уже был подпоручиком артиллерии. Год спустя он получил боевое крещение при Аустерлице; участвовал в осаде Силистрии в 1810 году; был ранен при штурме Рущука, а в Отечественную войну 1812 года заслужил самую почетную награду – Георгиевский крест. Ну а в 1814 году он участвовал в осаде и взятии Парижа. Все это время он сражался бок о бок с Ермоловым. Вельяминов был переведен на Кавказ на два года позже Ермолова. Там, после многих боев, герои поделили между собой славу взятия Гянджи. Когда Ермолов стал главнокомандующим Кавказской армией, Александр I по его просьбе назначил Вельяминова начальником штаба. В войне 1828–1829 годов Вельяминов, который, естественно, никогда не был другом Паскевича, служил в европейской Турции, однако в 1831 году вернулся на Кавказ в звании генерал-лейтенанта. В свое время мы расскажем о его действиях там – они были безоговорочно успешными. Однако его слава среди военных историков основывается в меньшей степени на его руководстве военными действиями на поле сражения и в большей – на его великолепной организаторской работе, на совершенствовании функционирования линии, на пророческих мемуарах, написанных им в 1828 году; на язвительных комментариях к предложениям Паскевича о ведении Кавказской войны. Эти комментарии он написал в июле 1832 года по велению императора, не боясь обидеть командующего, доведшего третью подряд кампанию до успешного завершения. Считается, что идеи, выраженные в его «Мемуарах» и «Комментариях», лежат в основе всех успехов русского оружия в этой долгой борьбе. Совершенно очевидно, что когда принципы Вельяминова, столь блестяще изложенные и столь великолепно воплощенные в жизнь, были забыты, то его преемников постигла катастрофа. Отсюда вовсе не следует, что Паскевич кардинально ошибался. Нельзя отвергать систему, как несостоятельную, не опробовав ее на практике и не оценив беспристрастно. Следует помнить, что когда мы сравнивали Паскевича и Ермолова, то вряд ли справедливо оценивали деятельность первого. Система Ермолова, как не раз указывал император Николай, развалилась, когда ее стали испытывать на прочность. И ни он, ни Ермолов не смогли понять скрытую силу двух родственных страстей – религиозного фанатизма и любви к родине, другими словами – мюридизма. Вельяминов вообще настаивал на полном разоружении горцев. Пару раз такая попытка была предпринята, но – безуспешно. Да и сейчас эта задача остается нерешенной.