Георгий Юматов - Наталья Тендора Страница 26

– А на чем мы едем? – спросила я. – Вот наш экипаж, – Быков показал на ослика, запряженного в маленькую тележку. – Вот сюда мы водрузим твой чемодан и пойдем пешком. Мы шли по главной улице Запорожья – она длинная-предлинная. Впереди девушки с хлебом-солью, потом ослик с чемоданом, а за повозкой мы. И так всю дорогу – до самой гостиницы. Это было начало игры, которая сопровождала нас все время, пока шли съемки.

Мы были молоды, азартны, нам сопутствовал успех, и мы не уставая шутили, «покупались» на розыгрыши, смеялись и тут же придумывали что-то в ответ. Часто спрашивают: какая из картин, в которых вы снимались, вам нравится больше других? На это ответить трудно, потому что порой запоминается не то, что снималось, а то, что было за кадром. Картина «Рядом с нами» – это далеко не шедевр, пожалуй, средняя картина, хотя в ней были заняты замечательные мастера: Чирков, Смоктуновский, Рыбников, Юматов, Быков, Шагалова… Зато экспедиция была необычная.

Мы играли в Запорожскую Сечь. Конечно, атаманом у нас был Леня Быков. Смоктуновский был поляк, какой-то лазутчик или даже шпион. Его ловили, он какие-то грамоты нам приносил. Всего уже не помню, но сюжет был примерно такой.

Однажды Леня Быков уехал в Харьков – он тогда работал в театре – играть премьеру. А я купила на базаре карасей – с детства у меня это любимое блюдо, – отдала в ресторан пожарить, пригласила всех и заявила: «Быкова нет, атаман уехал, командовать Сечью буду теперь я». Словом, совершила переворот. Никто не сопротивлялся, все были согласны. И мы послали Быкову телеграмму, что он свергнут, а командует Сечью Мать Запорожская. С нетерпением ждем его приезда. Как он отнесется ко всему?

Когда он появился, тут же собрал своих сторонников, начал с ними совещаться. Стало ясно, что так просто власть они не отдадут. До меня дошли слухи, что ночью явятся ко мне в гостиничный номер и будут меня свергать. Я решила подготовиться. Поставила кресло на стол и расположилась в нем. Бывают такие ночники, с железными колпачками. Я два колпачка связала, надела на себя, взяла в руки половую щетку, уселась в кресло и жду. Слышу, кто-то крадется вдоль коридора. А это – Быков, Юматов и другие. Они врываются в номер – лица разрисованы, в пижамах, из кривых палок сделаны сабли. И… останавливаются. И тут все стали хохотать! Значит, свергнуть меня не удалось. Но я добровольно отдала Лене Быкову половую щетку – как символ власти. Не было дня, чтобы мы друг друга не разыгрывали. Даже тем, кто любил выпить, было некогда пить, потому что каждую минуту кто-то что-то придумывал.

Подошел срок уезжать актрисе Нине Агаповой. Но что-то с билетом не получалось, и она задержалась. А Кеша Смоктуновский был на съемке. Тогда мы решили, что Нина устроится в его постели, я залезу в шкаф, а актеры будут в соседнем номере ждать. И когда Кеша вернется и увидит ее, Нина скажет, что очень его любит, поэтому и не уехала. А я буду на всякий пожарный случай сидеть в шкафу и, если что-то произойдет, подам сигнал.

Мы с Ниной разговариваем, а Кеши все нет. Говорим о том о сем, смеемся. Вдруг открывается дверь, я быстро захлопнула дверцу шкафа, Нина слегка выставила плечико из-под одеяла. Смоктуновский входит, и с ним женщина – корреспондент газеты. Они продолжают разговаривать – мы замерли. Нина вообще не знала, что делать. Тем временем Смоктуновский договорился с корреспонденткой о встрече. Через несколько минут она ушла, а Смоктуновский разгримировался, вошел в комнату и увидел Нину.

«Нина, ты что здесь делаешь?» – «Кеша, я тебя люблю, я поэтому не уехала…» – «Отлично! Сейчас я переоденусь, и мы поговорим…» Открывает шкаф и видит, что я там сижу. Мы начали смеяться.

– Ах, так! – говорит Кеша. – Хотели разыграть? Ну ладно. Получится обратный розыгрыш.

Актеры, услышав шум, решили, что пора прийти и сказать: «Как тебе, Кеша, не стыдно, ты что… Нина такая…»

С этими словами они и вошли в номер. А Смоктуновский лежит на ковре.

Жора Юматов закричал: «Почему он лежит? Кеша, что с тобой, почему ты лежишь? Тебе плохо?» Я испуганно говорю: «Не знаю. Он открыл шкаф и увидел меня. Увидел и упал». Юматов на нас набросился: «Что за жестокий розыгрыш, ему ведь плохо!» Взял графин с водой и вылил Кеше на голову. Смоктуновский даже не дрогнул. Он так и лежал неподвижно. Потом через некоторое время поднялся: «Хватит разыгрывать. Меня корреспондент ждет…»

В нашей группе был фотограф из местных. И он то и дело исподтишка нас снимал. Потом продавал фотографии любителям кино. Он нам так надоел, что мы решили и его разыграть.

Обычно фотограф подходил и каждый раз представлялся: «Я работаю в лаборатории института, и студенты очень просят ваши фотографии. Можно я вас сниму?» Однажды мы ему сказали: «Приходи к нам вечером в гостиницу, у нас сегодня будет очень интересно. Ты всех увидишь и всех сфотографируешь. А собираемся мы у молодого актера. У Смоктуновского. Он пока только снялся в одной картине, в «Солдатах». Еще пока не очень известен, но это будет один из самых знаменитых артистов. Твои фотографии будут первыми…» Так мы напророчили Кеше будущую славу.

Вечером фотограф явился в точно назначенный срок. Постучал в номер, дверь открывает Кеша. Он обмотан полотенцем, в трусах, голова намыленная. Агапова изображает его жену. Кеша говорит: »Проходите, проходите, мы вас ждем, дорогой…» И тут же принялся обнимать фотографа, целовать, перепачкав его мылом. А мы предупредили фотографа: «Знаешь, это человек необычный. Он может выкинуть все что угодно. Ну, как все гении. Так что если ты почувствуешь, что что-то не так, то… Ты петь умеешь?» – «Да». – «Ну, вот сразу начинай что-нибудь петь. Тогда он утихомирится. Мы уже это знаем».

Фотографа мы посадили на диван, а над ним висел натюрморт с яблоками. Кеша о чем-то разговаривает, руками размахивает, влезает на диван, рукой как бы дотрагивается до натюрморта, а сам вытаскивает из-за картины яблоко (мы его туда специально положили), потом возвращается к столу. Фотограф оглядывается – яблоко на натюрморте. Фотограф не понимает: что тут происходит?

Мы с Юматовым заходим в туалет, а Кеша залезает в шкаф. В это время мы в туалете спускаем воду, а Кеша появляется из шкафа, вроде бы застегивает брюки и продолжает есть яблоко.У нашего гостя глаза округлились, думает: куда я попал…

В это время Юматов пошел к себе в номер и звонит Кеше. Кеша снимает трубку. «Кто это? Шостакович? Здравствуй, дорогой Дмитрий Дмитриевич. Беда, не могу заниматься. Рояль не влезает, никак не можем в номер втащить. Понял… Завтра мы подъемный кран пригоним, может быть, с его помощью через окно мы как-нибудь втащим этот рояль. Сломается, говоришь? Ну сломается и сломается. Ничего не поделаешь. Но мне же надо работать. Митя, бывай здоров…» Фотограф ничего не понимает. Видит только, что Кеша зажигает какую-то бумагу, бросает ее на пол, она горит. И вдруг мы слышим: «Комсомольцы, беспокойные сердца…» От ужаса фотограф запел тоненьким срывающимся голосом. Нас душит смех, но мы просим фотографа: «Только, ради Бога, никому не говори». «Если бы я даже сказал, никто бы мне не поверил».

Я вспоминаю то далекое-близкое… Иногда говорят: актеры как дети. Да, мы были, наверное, этими детьми. Мы закончили фильм, и наша дружная компания разъехалась. Впереди были новые фильмы. У каждого была своя дорога в кино. А эта дорога всегда была трудной. У каждого…»