Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы ее преодоления - Борис Шапталов Страница 26

Итак, демократия существует в форме гражданского общества, в котором доминируют владельцы производительной собственности. В другом по типу обществе демократия может быть только в одном качестве — имитируемой. Подлинная демократия вырастает естественным путем из среды собственников, которым необходимо решать многочисленные экономические, политические, культурные и военные вопросы. Хотя у них тоже образуется политическая и экономическая верхушка, которая стремится постепенно выхолостить и подчинить своему контролю демократические процедуры, но пока власть сменяема и формируется не по клановому принципу, а путем включения в управление активных личностей из всех слоев граждан, демократия сохраняется. Но демократия не есть что- то неподвижное, определяемое только законами и процедурами. Если власть все же сосредотачивается у крупных собственников, возникает олигархический режим. Если преобладают интересы малоимущих граждан — охлократический. Между этими полюсами и лежит область подлинной демократии.

Еще в древней Греции (Аристотелем и др.) была отмечена тенденция демократии деградировать в охлократию — «власть бедных». Но беднота не может управлять государством, поэтому охлократия неизбежно попадает под влияние олигархии или бюрократии. Происходит «разделение труда»: бедные голосуют, олигархия и бюрократия правят. Бедняки получают пособия, богатые — доходы. От демократии остается форма, но без первоначального содержания. Поэтому ошибкой является распространенное представления, что демократия — это выборы. На деле выборы — не содержание политической системы, а инструмент реализации чьих-то интересов и, например, в государстве бюрократии выборы — лишь условие легитимизации ее доминирования.

Власть собственников — основа основ гражданского общества, значит, качество власти зависит от качества собственности и собственников. Там, где граждане теряли свою собственность, начинался кризис демократии. В древних Греции и Риме разорение землевладельцев выбило основу демократического строя. Армия стала набираться из наемников, потому что обедневшие граждане были не в состоянии нести одну из важнейших обязанностей граждан— лично защищать свое государство. (В те времена оружие приобреталось самим воином). Административные должности из выборных становились бюрократическими, то есть закреплялись за невыборными лицами. Демократические институты теряли свой первоначальный смысл. Реакцией на фундаментальные изменения стал приход к власти диктаторов, суливших порядок и помощь обедневшим гражданам. В наше время старые механизмы упадка демократии, конечно, видоизменились. В частности, гражданскими правами наделили всех лиц, достигших 18-летнего возраста. И этого права лишить уже невозможно, даже если некоторые из них ведут антисоциальный образ жизни, а трудовой вклад равен нулю. Фактически первоначальных понятий «прав» и «обязанностей» в современной демократии больше не существует. Все имеют права, и — постольку поскольку" — обязанности. Но, главное, в странах демократии начался практически уже неостановимый процесс деиндустриализации. В «экономике услуг» производительной собственности остается все меньше. Работники и управленцы все больше занимаются торговлей импортом.

Привлечение через механизм всеобщих выборов большого числа людей из самых разных слоев населения делает проблему компетентности при демократии не просто актуальной, но и решающей для судеб демократии. Ситуацию пока спасает относительно большой по численности и влиянию средний класс. (По сути, классическая, в том числе античная демократия, — это форма власти среднего класса.)

Средний класс называется «средним» потому, что располагается между бедными и богатыми слоями. Понятно, что для общества выгодно, чтобы средний класс был как можно большим по численности и удельному весу в экономике. Всех богачами сделать невозможно, но сократить бедность до небольших размеров, сделав людей зажиточными, не ведающими голода, не испытывающими проблем с доступом к культуре и т. д. — можно. Но люди среднего класса не просто зажиточные. Это в своей массе материально самостоятельные, а через налоги, предпринимательскую и научную деятельность обогащающие государство. Демократия начинает слабеть с возрастанием числа лиц, ищущих защиту и материальный достаток у государства, потому несамостоятельных ни материально, ни политически. И число таких людей в развитых демократических странах растет, а раз так, то появились политики, делающие свою карьеру на отстаивании их интересов. А интерес у таких лиц один — добыть через бюджет как можно больше халявы. На удовлетворение растущих запросов охлократических слоев требуется все больше средств. Удовлетворение запросов избирателей решается просто — путем увеличения дефицита бюджета и наращивания госдолга. Не отстают в поиске возможностей для получения легкой выгоды и олигархии, которые ныне овладели искусством делать деньги из «воздуха», путем надувания финансовых мыльных пузырей. Так постепенно складывается модель экономики с «отрицательной эффективностью». Этому способствует кардинальные изменения в источниках формирования среднего класса. Средний класс нашего времени сильно отличается от среднего класса классической демократии. Раньше это были собственники, создававшие большую часть национального дохода. Его сменяет средний класс уже не имеющий производительной собственности — служащие, лица свободных профессий (юристы, журналисты, актеры и т. д.). Их доход — не предпринимательство, а жалованье и гонорары. Они становятся социальной базой не демократов, а левых и либералов. Соответственно, классическая демократия уступает место «либеральной демократии». Получается, что по названию «средний класс» одна и та же социальная страта, а по содержанию два разных качества.

В последние годы обычными стали разговоры о возможном закате европоцентризма. Это означает, что народились новые экспансионисты, готовые и, возможно, способные (что не одно и то же) «переформатировать» имеющиеся зоны влияния, создать новые силовые линии в политике и изменить вектор дальнейшего цивилизационного движения. Это альтернатива получила название «Новое Средневековье». Реализуется ли она в значительной степени зависит от состояния этноэнергетики народов Западной Европы, США, России, то есть от возможностей старых лидеров, потому что именно они (включая пополнившую их ряды Японию) обладают «контрольным пакетом» цивилизационного развития. Ни Китай, ни Индия, ни тем более исламский мир собственными научно-техническими достижениями не обладают. Все новое, что возникает в этой сфере, а также в культуре (кино, литература, социология и т. д.) заимствуется из наследия евроатлантической цивилизации. Поэтому есть опасения, что изменение баланса сил может повлечь цивилизационный откат, ибо иных матриц жизнедеятельности у новых экспансионистов (прежде всего исламских), мечтающих переделать мир, как только тысячелетней давности, нет. Такова историческая цена деградационной коррозии евро-атлантического общества.