Джуна. Тайна великой целительницы - Лев Колодный Страница 26

Ну что ж. Если не желает печати помочь вице-президент, обращусь к президенту… Долго не решался на этот шаг, хорошо помнил его слова о «лженаучных направлениях». Но знал и другое – академик Анатолий Петрович Александров поддержал много инициатив, несмотря на годы, не утратил жизнелюбия, доброжелательности, чувства юмора.

Как раз в те дни официально в академии утвердили программу «Физические поля биологических объектов». Значит, решил я, президент к ней имеет отношение. В общем, позвонил.

– Но ведь Академия медицинских наук назначала комиссию, она этим занималась…

– Дело ведь не только в медицине. Джуна засвечивает фотопленки, воздействует на больных…

– И вы на меня оказываете воздействие, – среагировал президент.

Шутка придала уверенности, и я произнес монолог, начав с того, что много лет назад показывал телекинез академику Хохлову, звонил тогда же вице-президенту академику Борису Павловичу Константинову, но он так и не нашел время посмотреть Нинель Кулагину, хотя та жила в Ленинграде, где и вице-президент бывал каждую неделю. Джуна всегда в форме, видели ее многие академики, в том числе Марчук, Патон, Глушков…

– И я, будет время, посмотрю, – пообещал президент. Так состоялось мое с ним знакомство.

* * *

Пролетело лето, кончилась пора отпусков. Когда вернулся в Москву – узнал: буду работать в Институте радиотехники и электроники – как о деле решенном заявила Джуна.

– Когда у вас начнет работать Джуна? – перепроверил информацию у профессора.

– Как только развернем лабораторию!

С профессором и доктором наук я встретился в университетском дворе, где располагается ИРЭ АН СССР. И здесь узнаю другую новость – институт, оказывается, несколько месяцев тому назад направил письмо в исполком своего района с просьбой выделить помещение для новой лаборатории.

Называться она будет – биоэлектроники…

Ей выделили лимиты на средства для закупки приборов отечественных и импортных. Ей передали ЭВМ.

– Что от меня требуется? – спросил я, готовый горы воротить для такого дела.

Требовалось простое.

Два месяца не могли физики дозвониться до председателя райисполкома, попасть к нему на прием. Через день в том же составе встретились мы в приемной исполкома Красной Пресни. Институт просил несколько сот квадратных метров площади для лаборатории.

Когда мы сели за стол переговоров, профессор вынул папку, и тут я впервые увидел записи импульсов, полученных во время опытов по телекинезу.

Как дельфины и летучие мыши, люди излучают ультразвук, – начал он рассказывать руководителю района, ведающему недвижимостью. – Эти звуки можно не только улавливать приборами, но даже распознавать на слух, так сказать, невооруженным ухом. При телекинезе приборы регистрируют выбросы энергии.

Узнаю, что Нинель Кулагина, воздействуя на луч лазера, произвела «лазерный разброс». Луч теряет компактность, пучок лазерного света рассеивается, как бы разбрасывается под воздействием ее рук.

– Поставим мы в новой лаборатории вычислительную машину «Норд», сможем записывать сигналы не только таких людей, как Джуна, но и всех, научимся диагностировать на расстоянии больных. Так что наше дело беспроигрышное!

Под «проигрышем» профессор подразумевал возможность того, что у Джуны ничего вдруг особенного не обнаружится. Сообщил он и про то, что Джуну собираются зачислить в штат лаборатории.

– Все упирается в помещение.

В тот день назвали нам три адреса, рекомендуя остановить свой выбор на чем-то одном, чтобы затем начать «драться за дом»…

Сели втроем в машину и поехали по этим адресам. Особняк во Вспольном переулке показался наиболее подходящим.

Так начались поиски помещения. Адреса для осмотра, как видите, получили быстро. Но скоро сказка сказывается… Как только начинали «драться за дом», то выяснялось: то ли он уже имел хозяина, то ли его нельзя отремонтировать из-за ветхости, то ли невозможно взять, потому что заселен многими жильцами, а квартир для их переселения нет…

* * *

Этим трудным делом было интересно заниматься, это все-таки были «стихи». Проза состояла в другом. Резко взмахнув рукой, чем-то раздраженная Джуна обожгла губы одному из друзей, рассказывая о споре с врачами. Появилось у «пострадавшего» легкое покраснение. Оно прошло через несколько дней.

Все видели ожог.

Однако ни я, ни какой-то другой очевидец не могли написать о том, что видели. Главлит, цензура не разрешала в печати упоминать имя Джуны. Об этом распорядились, как мне сказали, в инстанциях. Запрет на публикации могло наложить любое министерство, любой отдел ЦК партии.

Вот такая «застойная» ситуация… Дом Джуны открыт для всех с утра до поздней ночи. Каких только известных и славных людей здесь я не видал: писателей, поэтов, художников, артистов, ученых. Все сочувствовали, все негодовали, а прорвать стену замалчивания не могли. Джуну приглашали в разные больницы и поликлиники, она показывала врачам все, что могла, учила всех, кто только проявлял интерес к ее методике – профилактической и для определенных недугов. Вечером приглашали ее в клубы, дворцы культуры. Это не возбранялось, так же как сниматься в кино: но только в художественном фильме, не в документальном.

Великая Майя Плисецкая тоже испытала силу энергии рук Джуны

Имя Джуны узнали многие. Художники писали портреты, поэты воспевали в стихах, появились о ней песни… Но писать в прессе о ней было нельзя. Нечто подобное переживал Владимир Высоцкий. Все его имя знали, в театре выступал, на экране кино появлялся, мог петь, выступая в разных клубах, записанные на магнитофон песни проникали в каждый дом. Но ни одно издательство не выпускало книг Высоцкого, ни одна газета не писала о главном – его песнях, телевидение не показывало гения России как исполнителя своих песен. Странная ситуация полупризнания при всенародной известности!

Так и с Джуной. Ни одна газета, ни один журнал, ни одна редакция радио и телевидения не рисковала рассказать о ней или тем более – предоставить ей слово, ни одна! Даже «Комсомольская правда», дерзнувшая в августе 1980 года напечатать о ней мой очерк, к злободневной теме не возвращалась, хотя обещала читателям. В то же время не проходило месяца, чтобы то в одной газете, то в другой, не появлялось статьи, где бы экстрасенсы не приравнивались к шарлатанам, жуликам…

В одной из статей как-то прочел верную и грустную мысль, что человечество во многих случаях оказывается морально неподготовленным исследовать непонятные явления, подмеченный факт, не знает, с какой мерой подойти к описанию явления, с помощью какого прибора измерить наблюдаемый эффект.

Когда еще были описаны минералы, способные, как руда железо, притягивать золото, серебро, медь, хлопок, шерсть, даже мясо и воду… Сколько еще пройдет тысячелетий, прежде чем откроют поля, повинные в этом притяжении? Фалес Милетский еще в VI веке до нашей эры подметил: янтарь притягивает шерсть! А объяснение пришло – когда? Две тысячи с половиной лет понадобилось на это…