Моя жизнь. Южный полюс - Руаль Амундсен Страница 26

Когда мы с Элсвортом увидели, что нам обоим придется уехать на всю зиму из Норвегии, мы подумали, что могут возникнуть непредвиденные вопросы, касающиеся деталей нашего соглашения с итальянцами. Необходимо было также заказать и принять все снаряжение. Это в свою очередь требовало финансовых операций. Наши интересы во время нашего отсутствия должны были быть представлены опытным лицом, способным разрешать денежные затруднения и принимать разные решения.

На этих основаниях мы вступили в соглашение с норвежским аэроклубом, которому и поручили вести наши дела. Тогда это нам казалось удачным выходом из положения. Сегодня же нам вполне ясно, что это было крупной ошибкой. Но тогда мы не могли этого предвидеть.

Норвежский аэроклуб являлся незначительным, неизвестным за пределами Норвегии обществом. В такой маленькой и бедной стране, как Норвегия, воздухоплавание, понятно, не является главным интересом населения. Частных владельцев аэропланов у нас, собственно, нет, военный воздушный флот у нас незначителен в смысле численности машин, поэтому арена деятельности аэроклуба по части воздухоплавания была пока очень мала, зато тем более велики были рвение и надежды на будущее.

Председателем аэроклуба был доктор Рольф Томмессен, редактор газеты «Tidens Tegn» ^[24]. Его ближайшие помощники – майор Сверре и секретарь Брюн. Кроме них были и другие члены в аэроклубе. Но когда в дальнейшем рассказе пойдет речь об аэроклубе, то под последним я подразумеваю именно этих трех господ. Они впоследствии доставили нам массу неприятностей, значительно превысивших оказанные ими услуги. Большинство ложных сведений, распространившихся в печати по поводу полета 1926 года, следует приписать плохому руководству, нерешительности и шаткой позиции норвежского аэроклуба.

Неприятности начались уже в январе 1926 года. В этом месяце Нобиле приехал в Осло, чтобы подписать контракт о назначении его капитаном дирижабля экспедиции. Так как мы с Элсвортом были в Америке, он имел дело с аэроклубом как нашим представителем. Согласовав все условия, составили контракт, который был подписан обеими сторонами. В контракте этом имелось условие, что Нобиле за исполнение должности капитана во время экспедиции должен получить 40 000 лир золотом.

Я прерываю свое повествование, чтобы подчеркнуть особо этот пункт соглашения. Нобиле впоследствии всегда старался изобразить дело так, будто он разделял ответственность за экспедицию наравне с Элсвортом и мною и был лицом, так же как и мы, неоплачиваемым. Однако, повторяю и подтверждаю, в его договоре с экспедицией гонорар его точно определен, вследствие чего он являлся нашим нанятым подчиненным, что и предусматривалось нами с самого начала.

На другой день после подписания договора Нобиле снова явился в аэроклуб с ошеломляющим требованием. Он заявил, что собирался подписать договор о полете в Японию назначенный как раз в одно время с нашим полетом. Поэтому, чтобы сопровождать нас, он должен был порвать японский договор и лишиться своего гонорара. Он, несомненно, знал об этом и накануне, когда требовал 40 000 золотых лир гонорара и подписывал с нами контракт. Тем не менее он воспользовался этим договором в качестве предлога испросить у нас прибавку в 15 000 золотых лир.

Аэроклуб должен был, конечно, проявить при этих переговорах гораздо больше твердости. Каждый уполномоченный, обладающий характером и здравомыслящими мозгами, категорически отказал бы в таком требовании. И действительно, каким образом можно было рассчитывать на поддержку дисциплины во время экспедиции, если с самого начала поддаваться столь бесстыдным требованиям? Я до сих пор не могу понять, о чем, собственно, думал Томмессен, когда мирился с такою неслыханной дерзостью. Вместо того чтобы выразить резкий протест, он поддался своей слабости и уступил самым жалким образом.

Нобиле, конечно, воспользовался достигнутой победой. На следующий день Элсворт в Нью-Йорке получил от аэроклуба телеграмму, оригинал которой утерян, но копия которой, представленная мне Американской радиокорпорацией, гласит следующее:

Обсуждаем контракт Нобиле который весьма желает написать техническую часть полярной книги Точка Согласен на следующие условия окончательный отчет об экспедиции пишется Амундсеном и Элсвортом совместно с избранными ими сотрудниками Точка Само собой разумеется что Нобиле берется написать часть книги, касающуюся маневрирования дирижабля и кораблевождения Точка Надеемся на ваше согласие так как Нобиле отлично понимает что должен ограничить свой труд технической областью экспедиции Точка Благодарны за скорый ответ Точка Аэроклуб

Элсворт под первым впечатлением телеграфировал, что ничего не имеет против такого предложения. Отослав телеграмму, он, однако, решил посоветоваться с норвежским послом в Бразилии Германом Гаде, который как раз находился в Вашингтоне, выполняя поручения норвежского правительства. Гаде предостерег Элсворта, находя опасным вообще позволять Нобиле писать что бы то ни было об экспедиции, и настоятельно советовал ему взять обратно свое согласие.

Элсворт немедленно последовал совету Гаде и телеграфировал аэроклубу, чтобы последний не принимал никаких решений относительно Нобиле до приезда Элсворта и моего в Осло.

Четыре дня спустя он получил следующий ответ:

Сожалеем но контракт с Нобиле подписан по получении вашей телеграммы от шестнадцатого

Здесь также необходимо подчеркнуть то обстоятельство, что аэроклуб в своей телеграмме ссылался только на техническую главу книги. Ни я, ни Элсворт не имели ничего против такой главы. Лишь несколько месяцев спустя мы узнали, что Томмессен разрешил Нобиле добавить к слову «техническая» еще и «воздухоплавательная» – добавление, о котором нас не известили и на которое мы некогда бы не согласились. При чтении этой книги не надо упускать из виду, что Элсворт и я с самого начала считали определенно, что Нобиле рассматривается нами исключительно как оплачиваемый подчиненный и что мы никогда не согласились бы, ни во время приготовления к полету, ни во время самого полета, смотреть на него иначе, за одним только исключением, о котором я упомяну впоследствии. Разумеется, мы никогда не собирались и не согласились бы сделать его участником финансовой прибыли экспедиции. Вся экспедиция оплачивалась нашими средствами, включая и оклад Нобиле.

В случае, если бы она принесла нам денежный доход, будь то посредством выпуска книг или газетных статей, то у нас не было никаких оснований делиться с Нобиле. Его труд с избытком оплачивался гонораром в 55 000 золотых лир. Позднейшее выступление Нобиле с докладами и газетными статьями, так же как его требования подписывать вместе с нами статьи, которые мы писали, являлись поступками, никогда нами не предусмотренными и с трудом оправдываемыми, если не преувеличивать и не растягивать безгранично значения слова «воздухоплавательная», добавленного к контракту помимо нашего ведома.