Вторжение. Взгляд из России. Чехословакия, август 1968 - Йозеф Паздерка Страница 26

– Кого конкретно из Москвы и Праги вы имеете в виду?

– В Праге я очень сдружился с людьми, работавшими в газетах «Литерарни новины» и «Литерарни листы», например с Антонином Лимом ^[76]. Были там и молодой Петр Питгарт ^[77], Лубош Добровский ^[78], карикатурист Владимир Иранек ^[79]… Этот круг был связан с московским, со знаменитым философом Мерабом Мамардашвили, с его другом Эрнстом Неизвестным и многими другими.

– Вы лично знали Александра Дубчека?

– С Дубчеком я лично познакомился позже. Это был интересный человек. Он долго жил в Казахстане и прекрасно говорил по-русски ^[80]. По-моему, по натуре он был довольно осторожным, а весу ему придали как раз пражские события. Он вовсе не был прирожденным революционером, скорее – убежденным коммунистом, далеким от коррупции, с очень человечным, личным подходом к делу.

Думаю, именно эта правдивость и притягивала к нему людей, потому-то ему многие верили и шли за ним. Лично я считал конфликт человеческих чувств с грубой силой советских и прочих солдат самым страшным последствием вторжения. Это было что-то вроде публичного унижения.

Людвик Свобода и Александр Дубчек на праздновании Первого мая. Прага,1968 год.

(Из личного архива В.П. Лукина)

– Но это мы забежали вперед. По мере приближения августа 1968-го вы, разумеется, ощущали давление советского руководства на Прагу с целью затормозить процесс либерализации и демократизации. вы пытались в этой ситуации сыграть роль посредника?

– Знаете, советы давать было трудно. Могу себе представить, какой нажим оказывался на Дубчека и остальных. Но с другой стороны, величина политика как раз и измеряется тем, насколько ясно он способен определить цель и четко ее добиваться в соответствии с обстоятельствами, в которых оказался. Недостаточно знать цель, нужно уметь ее добиваться. Если вы с этим не справитесь, то вы мыслитель, а никакой не политик. Он должен уметь действовать под давлением, настойчиво, но при этом осторожно.

Дубчек и его люди, на мой взгляд, часто забывали о возможностях властей Москвы, Берлина, Варшавы и Софии. Дубчеку был присущ некий психологический идеализм, внутренне он был убежден, что если доходчиво объяснить, что именно, на его взгляд, происходит в Праге – у него, мол, все под контролем, Прага послужит остальным примером, – то все кончится хорошо. Тут было слишком много идеализма и мало реализма, хотя это теперь, оглядываясь назад, легко так говорить.

– Вы сами были уверены, что ситуация медленно, но верно приближается к военному вторжению?

– Не хотел бы я тут выступать в роли Пифии, ясновидящего, который все заранее предугадал. Я тоже был наивным: пока в Праге не появились танки, я был убежден, что ничего такого не случится. Я мог себе представить, что Москва еще больше усилит давление, активизирует закулисную борьбу, но такое – такое нет. Негативные аспекты военного вмешательства представлялись мне настолько очевидными, что я его попросту исключал.

– Что вы делали во время вторжения 21 августа 1968 года?

– В пятницу накануне вторжения мы, как обычно по субботам, играли с друзьями в футбол. Потом пошли пить пиво в Дом чехословацкой армии в Дейвице. Там был маленький ресторанчик. Нас немного удивило, что в тот вечер вдруг куда-то запропастился секретарь нашей партийной организации. Его неожиданно куда-то вызвали, но я не обратил на это внимания. Когда мы кончили пить, мы разошлись по домам.

Мы жили тогда на улице Лермонтова, прямо возле гостиницы «Интернационал». Дома я уснул, но вскоре в дверь позвонил знакомый. Я себе говорю, что он, с ума, что ли, сошел, неужто опять собирается тащить меня в пивную? А он мне говорит: «Наши сюда вторглись».

Мы пошли к нему, включили радио и по западным радиостанциям сквозь шум и треск услышали, что советские танки в Праге. Мы посмотрели в окно, но ничего не увидели. Тогда мы сели в машину и поехали по улицам. Был слышен шум самолетов, и скоро мы увидели танки, двигавшиеся нам навстречу. Мой знакомый смело поехал прямо к ним. Тут из башни одного танка выглянул солдат и направил на нас пулемет. Я говорю знакомому: «Притормози, а то не увидим конец представления». Потом мы пошли ненадолго прилечь, но утром любопытство снова погнало нас на улицу. И опять та же картина: люди идут на работу, мамы везут детские коляски, а вокруг всюду танки. Прохожие спрашивают у солдат: «Что вы здесь делаете?» «Мы приехали освободить вас от контрреволюции», – отвечают те. А люди говорят: «Где же эта ваша контрреволюция? Найдите ее».

Танки на набережной Влтавы. Прага, 21 августа 1968 года

(Национальный архив Чешской Республики)

– Чувствовали ли вы, русский, себя в опасности?