Мария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова Страница 26

Батареи выстроились, началась канонада, но бастион не был проломлен и через девять дней. Пётр бесился, возмущённо бегал среди артиллеристов, ругал за перелёты и недолёты ядер, но всё-таки был доволен: замолчали почти все пушки шведов, отвечавшие с крепостных стен.

Осталась всего одна — изредка выстреливала она одним ядром, словно бы старый медведь отмахивался от целой стаи наседавших собак.

Пётр послал парламентёров, предложил генералу Горну — шведскому коменданту — сдаться. Но получил такой гордый и обидный отказ, что не только сам оскорбился, но и заставил всех солдат оскорбиться — просто зачитал перед строем этот ответ.

Ох и взъярились же солдаты, повалили к палатке царя, кричали, чтобы вели их на штурм, не то сами, без приказа, пойдут на стены!

Едва успокоил их Пётр, но велел взять крепость приступом. Летели в солдат брёвна, камни, бочки, падали со стен ядра, но обозлённые солдаты не щадили себя — лезли и лезли напролом, и через какой-нибудь час всё было кончено: комендант Горн еле успел с остатками поредевшего гарнизона скрыться в маленькой крепости Старого города и приказал бить в барабаны, чтобы возвестить Петру, что сдаётся.

Не слышали солдаты барабанов, не подчинялись военным правилам, по которым велась тогда война, кололи всех, кто попадался навстречу, не слушая приказов своих начальников и даже самого царя.

Петру пришлось заколоть своей шпагой двоих из особо разбушевавшихся солдат. Потом, опять же сам, один, лишь в сопровождении своих денщиков, объехал всю Нарву, восстановил порядок и дал волю своему гневу, только когда увидел Горна между сдающимися и дрожащими от страха солдатами и горожанами.

Не стерпел, дал ему пощёчину, однако же взял в плен и больше не карал...

Нарва была взята, давняя обида прошла, бой под этой крепостью показал, что Пётр прикопил сил и ныне может сражаться и с основными силами Карла — Карлуса, как он его называл.

Видно, Провидению было угодно, чтобы Карл надолго увяз в польских делах.

Пётр теперь владел Лифляндией, Эстляндией и всей Невой. Но каким же страшным было всё это опустошённое побережье! Ни животины, ни людей, ни куста пшеницы, ни кромки травы — всё сожжено, выпотрошено. Такова была тактика Шереметева: он не оставлял врагу даже перьев зелёной травы...

Всё надо было строить заново, вновь заводить и благоустраивать.

Но приказанию царя создавался флот на побережье, возводились укрепления. Если бы вернулся в те места Карл, пожалуй, армия Петра не устояла бы перед его боевой силой.

Но Карл всё больше удалялся от границ России: Август со своей хоть и маломощной армией, но с четырьмя полками, присланными ему Петром, отходил дальше и дальше вглубь страны, пока наконец Карл не сообразил провести сейм и низложить Августа с польского престола.

Королём по его настоянию был избран познанский воевода Станислав Лещинский.

Теперь у Карла были развязаны руки. Мир, подписанный им в Альтранштедте с Августом, всё ещё сохранявшим саксонскую корону, был позорным и выгодным лишь Карлу: Август не только бросил на произвол судьбы русские полки, приданные ему Петром, но ещё и выдал Карлу Паткуля.

Этот человек оставил службу у Августа и перешёл к Петру, ранее же он был на службе у Карла.

Много тайн передал он и русскому царю, и саксонскому курфюрсту. И надо же было случиться, чтобы он в те дни, когда подписывался тайный договор Карла с Августом, оказался в том же месте. Он приехал к Августу с поручением от Петра, и тот по первому же требованию выдал его Карлу.

Паткуля отвезли в столицу Швеции и принародно колесовали. В вину ему ставили и то, что он ездил по поручению Петра в Вену и деятельно хлопотал о союзе России с Австрией против Карла. Поездка его была, однако, безрезультатна, австрийцы всё выжидали, кто из противников окажется сильнее, чтобы примкнуть к нему...

Пётр узнал о мире между Карлом и Августом совсем случайно, от одного из перебежчиков, и тут же отправил парламентёров к шведскому королю — просить мира.

Он готов был отдать все завоевания, лишь бы сохранить город на Неве.

Карл гордо отклонил все предложения русского царя.

Пётр метнулся к Москве, заставил горожан укреплять город. Только в Москве, угрожал Карл, заключит он мир.

Заодно Пётр отвёз Марту к своей сестре Наталье. Ожидал бури, скандала, что привёл в дом невесть кого, пленную шведку неизвестно каких родителей, беженку и шлюху.

К его удивлению, Наталья отнеслась к Марте благосклонно: повздыхала, услышав про её злоключения, пожалела, узнав, что ждёт ребёнка от Петра, приютила в собственном доме.

Насколько была она против связи брата с Анной Монс, настолько крепко привязалась к незадачливой женщине, сумевшей утихомирить Петра, заставить его обрести покой и сладостную видимость брачного союза.

Пётр облегчённо вздохнул: теперь снова свобода, вновь лёгкая одноколка, а то и старенький разбитый экипаж, опять заботы и дела.

Карл уже перешёл Вислу, в январе 1708 года овладел Гродно.

Русские отступали под его натиском, опустошая всё на своём пути.

И в это время вспыхнуло восстание на Дону — булавинский бунт. Пётр грыз зубами губы, страшная гримаса уродовала его лицо, но он держал себя в руках. Послал для усмирения казаков часть войска, а основные силы продолжали отступать, оставляя за собой разрушенные мосты и искорёженные дороги, сожжённые поля и полную бескормицу...

Карл прекратил движение на Москву: бездорожье, сильные дожди и бескормица заставили его искать другое направление.

И всё-таки при всех этих обстоятельствах шведский король разбил русских при Головнине, завладел переправой через Березину, а потом занял Могилёв на Днепре.

Но идти дальше шведы не могли: они должны были дождаться огромного обоза с продовольствием, который не спеша двигался вслед за армией под командованием боевого генерала Левенгаупта.

У села Доброго князь Голицын остановил часть войск шведов, разбив их и отняв обоз и пушки. Карл повернул на юг.

Изменник гетман Мазепа обещал ему здесь богатое продовольствие и снаряжение.

Пётр от перебежчиков узнал о Левенгаупте и пошёл за ним по пятам.

Мелкие отряды, корволанты, созданные Петром, наносили шведам сильный урон — налетали, отбирали обозы, пушки, убегали обратно, к своим. При деревне Лесной Пётр наконец нагнал Левенгаупта и нанёс ему сильнейшее поражение — все обозы, артиллерия, много пленных достались русскому царю. Левенгаупт сумел добраться до Карла лишь с шестью тысячами оборванных голодных шведов, без обозов и пушек...

Пётр уже давно получал доносы на Мазепу, но не верил им: уж очень покладистым и исполнительным был гетман до поры до времени, беспрекословно повиновался тяжелейшим петровским приказам. Пётр даже повелел выдать самому Мазепе двух доносчиков — Искру и Кочубея, — и тот снёс им головы.