История каннибализма и человеческих жертвоприношений - Лев Каневский Страница 26

Такие снадобья не только помогали вызывать духов, но и вести поиск Арутамы, особой души, связанной с убийством и высушиванием голов. Человек, по их поверьям, не рождался с душой Арутамы, ее можно было добыть с помощью различных средств. Мальчики племени могли начать такой поиск уже в шестилетнем возрасте, когда отцы отвозили их к священному колодцу в далеком лесу. После того как этот длительный процесс будет завершен, владельца души Арутамы охватит непреодолимое желание убивать. Но до этого он уже должен совершить хотя бы одну экспедицию за черепами вместе с отцом. В этом необычном культе существовала странная особенность – когда воин совершал убийство, он утрачивал свою душу Арутамы, и теперь ему приходилось в течение нескольких следующих месяцев искать себе другую.

Однако прямое указание на высушивание голов исходило не от души Арутамы, а от второй души, получившей название Мусиак. Ею мог обладать только тот, кто уже получил когда-то Арутаму. Единственная стоявшая перед душой Мусиак цель – отомстить за смерть своего владельца. Она называлась Мусиак только до тех пор, покуда пребывала в трупе, откуда она могла уйти и превратиться в мстящего демона. Но в силу традиционных поверий, если голова трупа должным образом высушена (высушенная голова называлась «цанца»), то Мусиак загонялся в череп жертвы, откуда он уже никогда не мог выбраться. Поэтому цанцу готовили во время «экспедиций за черепами» как можно скорее, чтобы успеть до возвращения домой. В кожу втирался древесный уголь, чтобы Мусиак «не мог ничего видеть». Волосы считались неотъемлемой частью цанцы. Во многих музеях мира можно встретить такие высушенные головы с сохранившимися длинными прядями. Головы белых людей вообще не интересовали хибаро, так как, по их мнению, белые не обладали ни Мусиак, ни Арутамой.

«Походы за черепами» племени хибаро напоминали точно такие же экспедиции у других племен. Им предшествовали продолжительные церемонии, а для главного церемониймейстера, или «веа», все вместе возводили новую хижину, на что иногда уходило несколько месяцев. Обычно во время таких вылазок захватывали не всю деревню, а лишь один дом, однако всем его обитателям обязательно отрубали головы, независимо от пола жертвы. Хотя мы обычно говорим о «высушивании голов», высушивали обычно не голову, а кожу, которая отделялась от черепа. После удаления соединительной ткани кожа зашивалась и кипятилась в простой воде – в ходе этого процесса ее размеры уменьшались наполовину. Потом ее размеры еще больше уменьшали с помощью нагретых камней. Если кожа сопротивлялась, то ее засыпали горячим песком.

Приготовление «цанцы» отмечалось тремя большими праздниками. Они обычно продолжались пять дней и проходили с месячным перерывом. На них приглашались гости из соседних племен. Во время ритуального танца тот воин, который первым достал голову, поднимал ее высоко над собой. Следом за ним шли две его родственницы. В это время дух Мусиак проникал в их тела. По их поверьям, он оставался в высушенной голове до третьего праздника, а потом его оттуда изгоняли принимавшие участие в нем люди. Они напутствовали его такими словами: «А теперь улетай, улетай в тот дом, в котором обретался. Слышишь, жена твоя зовет тебя. Ты пришел, чтобы сделать нас счастливыми. Но вот наконец все закончено. Поэтому возвращайся назад!» В последние десятилетия такие «головы» можно приобрести на индейских территориях, особенно на западе страны, хотя эта торговля и запрещена эквадорскими властями.

В Колумбии, стране, которая лежала за пределами северной границы империи инков, испанские конкистадоры обнаружили обычаи, очень похожие на обычаи и обряды инков. Педро Сьеса де Леон был не только монахом-францисканцем, но еще и отважным солдатом, который принимал участие в подавлении крупнейшего восстания инков, произошедшего восемнадцать лет спустя после начала испанского завоевания. До этого он жил в Панаме и Колумбии и совершил путешествие из Панамы в Перу, чтобы присоединиться к силам, действовавшим против мятежников.

Он оставил подробные дорожные записки о своих путешествиях по Колумбии и Эквадору, где он довольно часто видел собственными глазами, как предавали земле живых вдов с умершими мужьями, и такая практика, по его словам, принимала просто поразительные масштабы. Он посетил Картахену, порт на побережье Карибского моря в Колумбии. Вождь по имени Алайя, правитель крупного княжества, умер за два года до этого. Местные жители рассказали испанцу о зловещей погребальной церемонии, когда вместе с усопшим вождем в его гробницу отправляли живыми всех его женщин и слуг. Подобные обряды Сьеса видел повсюду в тех местах, где сегодня расположены такие колумбийские города, как Медельин и Кали, а также в Гуаякиле, на территории Эквадора. Он сообщает, что эти церемонии существовали и в Перу, как на южном побережье, так и в глубине страны, в Кахамарке, там, где знаменитый конкистадор Франсиско Писарро впервые встретил, а затем убил последнего императора инков Атауальпу.

Племя индейцев каука, которые жили в плодородной долине реки с тем же названием, затмило все прочие колумбийские племена по числу принесенных богам и съеденных жертв. Видный немецкий антрополог Герман Тримборн приводит массу письменных источников, рассказывающих о местной религии. Обычаи, бытовавшие у индейцев каука, настолько похожи во многих деталях на другие, что это служит нам лишь доказательством, что подобная практика была широко распространенной повсюду, во всем мире. В Колумбии приносили в жертву и съедали не только точно такие категории людей, как рабы и пленники, но и применяли такие же методы, включая извлечение из груди сердца, хотя их жертвы гораздо чаще забивались тяжелыми дубинками. Как у индейцев каука, так и у их соседей преобладала страсть к отсеченным головам, и все они, несомненно, были жадными до человеческой плоти каннибалами, если даже не верить приводимой Сьесой цифре за 1538 год: по его словам, в провинции Попайя в южной Колумбии индейцы съели пятьдесят тысяч своих соплеменников. В качестве особого изыска индейцы каука сохраняли среди своих трофеев не только головы убитых, но и чучела своих врагов – такой обычай существовал и у инков, которые обычно натягивали кожу своих врагов на барабаны.

Как для Сьесы, так и для других писателей XVI века ритуальная природа человеческих жертвоприношений и каннибализма в долине реки Каука не вызывала ни малейшего сомнения. Индейцы племени арма предлагали вырванные сердца своих жертв богам, а племена, жившие вокруг нынешнего Медельина, не ели своих рабов – они их просто сжигали рядом с изваянием своего бога-создателя Добейбы. В Панаме, особенно в северных ее районах, индейцы племени чича разработали оригинальный вариант давно знакомой нам темы. Когда умирал их вождь, то они высушивали его тело над огнем костра, а потом укладывали его на гамак, раскинутый возле могилы. Гаспар де Эспиноса собственными глазами видел, как вождя племени мумифицировали таким образом, украсили драгоценностями, а потом уложили его мертвое тело на гамак. Вместе с ним в потусторонний мир предстояло отправиться всем его женам и слугам. Некоторые в связи с этим добровольно принимали яд, а других заставляли это делать насильно, перед тем как бросить в могилу.

Таким образом, подобные жестокие обычаи и обряды в отношении захваченных в плен жертв наблюдались почти у всех индейцев: от американских ирокезов до индейцев племени квакиутль, большей частью в Новом Свете, но нечто подобное с неизменными вариантами существовало и на другом континенте, Черном континенте Африке, к рассказам о котором мы сейчас приступаем.