Три года без Сталина. Оккупация. Советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944 - Игорь Ермолов Страница 26

Финансирование деятельности медицинских учреждений осуществлялось за счет бюджетов волостных, районных (уездных) и городских управ. С этой целью население облагалось двумя видами налогов: денежным и натуральным (продуктовым). Последний шел на обеспечение питания больных в стационарах [390]. Интересно, что в ряде районов расходы органов местного самоуправления на здравоохранение были самыми низкими. Так, сохранившийся бюджет Торопецкого района на первый квартал 1942 г. составил 1686 тысяч рублей, содержал шесть статей расходов. Из этой суммы на нужды здравоохранения выделялось всего 24 600 рублей, тогда как на другие отрасли – в десятки раз больше: лесное хозяйство – 823 тысячи рублей, финансовое управление – 385 500 рублей, школы и культурные заведения – 234 300 рублей, общее управление – 126 700 рублей, строительство дорог – 91 400 рублей [391].

Помимо лечебной работы на отделы здравоохранения возлагалось проведение санитарно-профилактических мероприятий. К ним относилось плановое обследование отдельных групп населения на предмет выявления болезней и проверки профпригодности, проведение различных инструктажей. В частности, в феврале 1943 г. было проведено медицинское обследование школ № 1, № 2, № 3 Брянска, врачом проведен инструктаж классных санитаров, прочитана лекция о личной гигиене [392]. В период отправки населения РСФСР на работу в Германию врачи-коллаборационисты проводили первичные обследования состояния здоровья отъезжающих. Хотя в архивных фондах отсутствуют исчерпывающие сведения об этом роде деятельности вставших на путь коллаборации медиков, она, по свидетельству лиц, переживших оккупацию, имела место.

Особое отношение у оккупантов было к такой отрасли медицины, как психиатрия. С точки зрения национал-социалистов, умалишенным не только не место среди нормальных людей, но они вообще не имели права на жизнь. В число «неполноценных элементов», подлежащих эв таназии, помимо психически больных и умственно отсталых, входили лица, страдающие от врожденных дефектов, инвалиды и болеющие более пяти лет. Следовательно, психиатрия, как отрасль медицины, считалась ненужной.

Практически воплощая эту теорию в Орле, немцы приказали персоналу Орловской психиатрической больницы, расположенной в 7 км от города в селе Кишкинка, освободить больничные здания. Понимая, что это было предвестником ликвидации больничного контингента, медработники обратились к больным, способным соображать: «Если вы хотите, можете идти к своим родным, близким. Спешите, спешите, скорее» [393]. Больных, полностью лишенных здравого рассудка и не сумевших поэтому покинуть больницу, немцы заталкивали в машины, везли к деревне Некрасовка, где расстреливали, а трупы сбрасывали в свежевырытую яму. В 1943 г. после освобождения Орловской области из ямы за деревней Некрасовка извлекли 72 трупа в больничной одежде с клеймом «Орловская психбольница» [394].

Подверглись уничтожению и пациенты других психиатрических больниц. Так, к приходу оккупантов в Курской психбольнице содержалось 1500 больных. Немецкий комендант Флях и старший гарнизонный врач Керн вызвали врачей этой больницы Краснопольского и Сухарева, приказав немедленно начать умерщвление пациентов. Оставить в живых было разрешено 200–250 больных (очевидно, сохранивших здравый рассудок), которые подлежали стерилизации. Этот же приказ был продублирован заведующим отделом здравоохранения Курской горуправы Кононовым [395].

Став директором психбольницы, Краснопольский распорядился не отапливать палаты, в результате больные, неспособные себя обслуживать, замерзали, прекратился и отпуск продуктов питания. От голода и холода умерло 400 больных. 600–650 больных были отравлены ставшими на путь коллаборации врачами Сухаревым, Нестеровой, Котович. Психически больным давалась усиленная доза опия или хлоралгидрата в 70 %-ной концентрации [396].

Подобным образом не без помощи врачей-коллаборационистов осенью 1941 г. умерщвлялись пациенты психбольницы № 1 им. Литвинова в поселке Бурашево Калининской области – около 800 человек, в психбольнице им. Кащенко в Гатчине Ленинградской области – около 900 человек, в том числе около 100 женщин. В октябре 1942 г. подвергнуты эвтаназии 210 детей с физическими и психическими отклонениями в санатории Ейска [397].

Вывоз трудоспособного населения на работу в Германию также не обходился без участия врачей-коллабо рацио нистов, проводивших первичное медицинское обследование кандидатов на отправку в рейх.

В период оккупации получила определенное развитие система социального обеспечения, деятельность которой также обеспечивалась коллаборационистами, ставшими на путь сотрудничества с оккупантами. Первоначально задачи по решению социальных проблем населения возлагались на должностных лиц сельской администрации – старост, волостных старшин. Так, инструкция, определявшая круг обязанностей указанных должностных лиц, предписывала обеспечивать жителей, потерявших работоспособность в борьбе с партизанами, помимо наград и врачебной помощи, постоянным денежным пособием из фондов сельских общин. Пособие назначалось пожизненно, а в случае смерти обеспечиваемого подлежало выплате его наследникам. Кроме того, данным категориям лиц назначалось продовольственное пособие, они обеспечивались жильем [398].

Лица, состоявшие до войны на пенсионном обеспечении, теряли право на пенсию. Однако они приравнивались к нуждающимся, в результате пенсия заменялась пособием, размер которого определялся исходя из местных условий и материальных возможностей той или иной общины [399].

В городской местности для обеспечения нуждающихся организовывались комитеты помощи бедным, в компетенцию которых входило обеспечение населения райцентров и городов районного (уездного) подчинения. В случае если в том или ином уезде ранее было организовано культурное общество, создание комитета помощи бедным не предусматривалось – его задачи выполняло культурное общество [400].

В задачи комитетов и культурных обществ входило обеспечение нуждающихся продовольствием, доставка нуждающимся топлива, сбор среди населения излишков одежды, предметов домашнего обихода и распределение их среди нуждающихся [401].