Если завтра в поход... - Владимир Невежин Страница 26

Позднее, 2 мая 1934 г., советский вождь вновь обратился к представителям военной элиты на очередном «ворошиловском завтраке» в честь участников праздничного парада на Красной площади. На встречу «вождей партии и членов правительства с участниками первомайского парада» в Кремль прибыло около 2000 чел., представлявших все рода войск. В своем застольном выступлении 2 мая 1934 г. Сталин последовательно высказал пожелание крепить боевую мощь в адрес танкистов, артиллеристов, пехотинцев. Особого внимания вождь удостоил военных летчиков. Авиаторы в большом количестве были представлены на упомянутом кремлевском застолье. Накануне, 1 мая, более 500 боевых самолетов участвовало в параде. За штурвалом тяжелого флагманского бомбардировщика ТБ-3 находился начальник ВВС РККА Я.И. Алкснис, который удостоился персональной похвалы со стороны вождя. [229]

На завтраке в Кремле 2 мая 1934 г. Сталин изложил свое видение перспектив развития советской военной авиации, которая уже прошла стадию становления. Вождь выразил надежду на то, что в ближайшем будущем удастся добиться увеличения показателей скорости и высотности у советских бомбардировщиков ближнего действия, истребителей и самолетов-разведчиков. Он также указал на необходимость совершенствования тактико-технических данных дальней авиации. Обращаясь к Алкснису, Сталин призвал его «драться» за выполнение этой задачи «по-настоящему».

Затем Сталин отметил те личные качества, которыми, по его мнению, должны обладать авиаторы. Говорил о необходимости воспитания у них не просто смелости, а «расчетливой большевистской храбрости», сочетания твердого знания боевой техники с глубоким пониманием законов природы, способности овладеть этими законами. Некоторые летчики, подчеркнул далее Сталин, в аварийной ситуации стремятся в первую очередь спасти не себя, а вверенную машину, «считают позорным пользоваться парашютом». И заявил, что человеческая жизнь, жизнь летчика, гораздо ценнее сотен самолетов. [230]

В июне 1934 г. Реввоенсовет СССР был упразднен, а Наркомат по военным и морским делам переименован в Наркомат обороны СССР, который возглавил К.Е. Ворошилов. 1 декабря 1934 г. в Ленинграде от рук убийцы пал член Политбюро ЦК ВКП(б), близкий друг Сталина С.М. Киров. В январе 1935 г. НКВД начало так называемое «Дело Енукидзе» (или дело «Клубок»). В задачу следствия входило доказать существование заговора с целью физического устранения Сталина и других представителей узкого советского руководства. Пока велось следствие, Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило 14 февраля 1935 г. (по представлению народного комиссара внутренних дел Г.Г. Ягоды) решение «Об охране Кремля». Оно было направлено на усовершенствование всей системы обеспечения безопасности правительственных зданий, а также проживавших в Кремле членов Политбюро и советского правительства.

Если до февраля 1935 г. ответственность за безопасность на кремлевской территории несли и вместе с тем контролировали там ситуацию ЦИК СССР и Наркомат обороны, то теперь «цитадель власти» полностью попала под контроль набиравшего силу, полностью подвластного Сталину наркомата внутренних дел. Кремль стал своеобразной сталинской твердыней, которая надежно охранялась сотрудниками этого карательного ведомства.

В создавшихся условиях К.Е. Ворошилов, который фактически лишался возможности исключительно по собственной инициативе устраивать застолья в Кремле для представителей военной элиты, решил «провентилировать» ситуацию. 19 апреля он направил членам Политбюро и лично Сталину записку следующего содержания: «В прошлые годы майский выпуск Военных Академий производился в Москве в Кремле в присутствии членов Политбюро и Правительства. В мае этого года выпускаются из Академий 1076 человек, из них 145 человек, расположенных в Ленинграде (sic. – В.Н.). Считал бы необходимым и в этом году по установившейся традиции выпуск Академий произвести в Кремле (4-го мая)». [231]Хотя эта записка наркома обороны имела пометку «Срочно», Сталин и другие члены Политбюро почему-то не нашли времени для ее рассмотрения вплоть до 28 апреля.

Накануне, 27 апреля, высший партийный орган принял решение, также касающееся представителей советской военной элиты: «О приеме Партией и Правительством войск, участвующих в первомайском параде». К сожалению, инициативный документ, послуживший поводом для его принятия, выявить не удалось. Скорее всего, и здесь можно говорить о «руке Ворошилова».

Упомянутое решение Политбюро формулировалось следующим образом: «Признать целесообразным организацию приема партией и правительством 2 мая в Большом Кремлевском дворце представителей войск, участвующих в майском параде (летчиков, танкистов, артиллеристов, кавалеристов и др. родов войск) в общем количестве до 1500 человек». [232]

Сталин внес в представленный первоначально проект постановления Политбюро незначительную правку, которая, однако, имела важную смысловую нагрузку. После слов «организацию приема» вождь вписал красным карандашом: «партией и». Тем самым внимание акцентировалось на том, что прием участников первомайского парада в Кремле организуется по инициативе большевистской партии, лидером которой он являлся, и советского правительства, возглавлявшегося одним из его ближайших соратников В.М. Молотовым. Это и нашло отражение в упомянутом решении Политбюро от 27 апреля.

На другой день была рассмотрена и просьба наркома обороны К.Е. Ворошилова, изложенная в его записке от 19 апреля. 28 апреля Политбюро приняло по этому вопросу следующее решение: «Произвести выпуск из Военных Академий в Кремле 4 мая». [233]

Таким образом, в конце апреля 1935 г. высший партийный орган принял два важнейших постановления, фактически узаконивших уже сложившуюся традицию организации застолий для командного и рядового состава Красной Армии. Во-первых, значительно повысился их статус. Подобного рода застолья официально стали именоваться приемами. В постановлении Политбюро было зафиксировано, что отныне не Наркомат обороны, а исключительно руководство большевистской партии и советского правительства во главе со Сталиным могло выступать в роли организаторов и хозяев, т.е. принимать представителей военной элиты.

Во-вторых, решениями Политбюро от 27 и 28 апреля 1935 г. окончательно определялось место проведения подобных приемов – Большой Кремлевский дворец.

Центральная печать соответствующим образом отреагировала на важные изменения статуса кремлевских застолий. Например, «Правда» поместила следующую информацию:

«2 мая, в 6 часов вечера, в залах Большого Кремлевского дворца состоялся прием участников парада, устроенный ЦентральнымКомитетом ВКП(б) и правительством СССР (выделено мной. В.Н.)».