Гражданская война. Миссия России - Дмитрий Абрамов Страница 26

Главная роль в предстоящем контрнаступлении отводилась войскам Южного фронта, командование которого создало две ударные группировки – северо-западнее Кром и восточнее Воронежа. Решающий удар из района Кром должна была нанести группа в составе Латышской стрелковой дивизии, Особой стрелковой бригады и кавалерийской бригады Червоного казачества. Группе предписывалось действовать во фланг и тыл частям Добровольческой армии, выдвинувшимся к Орлу, в общем направлении на участок железной дороги Орел – Курск. В том же направлении должны были наступать войска 13-й и 14-й армий. Второй удар из района восточнее и северо-восточнее Воронежа наносился частями 8-й армии, которой был придан вновь созданный Конный корпус С. М. Буденного. Эта ударная группировка должна была овладеть Воронежем, Касторной и выйти юго-западнее реки Дон. В ходе операции Конный корпус, располагавший наиболее испытанными и боеспособными частями красной конницы, должен был разгромить казачьи корпуса Мамонтова и Шкуро.

* * *

В первой половине октября части Дроздовской и Корниловской дивизий дрались под Орлом, Дмитровском, Кромами. Сопротивление красных было стойким и ожесточенным. Потери с обеих сторон были столь значительны, что порой было непонятно, кто наступает, кто обороняется. Артиллерия и обозы отставали от передовых частей. Шли дожди. Войска, двигавшиеся вдоль шоссейных и железных дорог, изнемогали от усталости.

2-я артиллерийская батарея артдивизиона дивизии Дроздовского заняла небольшое село где-то западнее Нарышкино и южнее Хотынца. Солдаты и офицеры расположились по хатам на постой. Свечерело, похолодало и вновь начал моросить дождь. В одной из хат, где остановился подпоручик Космин, немолодая хозяйка растопила печь, и в доме стало уютно и тепло. Космин смертельно устал за день. В углу кухни он сдвинул две лавки, постелил на них шинель, положил вещевой мешок под голову, накрыв его свежим рушником, снял сапоги и портянки. Посидев немного у печи, погревшись, попив чаю, Кирилл лег на свою постель и, казалось, уснул. Тихо скрипнула дверь, и мимо него кто-то прошел легкими девичьими шагами. Затем за дощатой стеной, отделявшей кухню от горницы, негромко заговорили.

– Полька, а иде ноне твой милай? Давно ль видалася с им? – спросил певучий и тонкий девичий голосок.

– Да надысь с Яшкой встрелися, – отвечал ей более низкий девичий голос.

– Чего ж он, тобя замуж-то зоветь? – спрашивала первая девушка.

– Рано ишо нам. Шешнадцатый год и ему и мне. Да слыхала, есть у ево и постарше присуха в Вербниках-то. Да и война-от, – отвечала вторая.

– Из ваших-то кого забрили в солдаты?

– Из наших Савкиных никого. А вот Яшкина старшего брата Павла большаки в Красную армию-т позвали. И пошел.

– Ой! Павла узяли у солдаты!? В красные? – с удивлением пропел высокий голосок.

– Да уж месяца два как. А Яша, тот говорит, не пошел бы, – отвечала девушка с грудным голосом.

– А что, белые лутше?

– Да иде лутше! Неделю-другую назад мы с Яшкой хоронились в лопухах, а через наше Покровский поселок белые ишли верхи – усе сплошь чаркесы.

– Как чаркесы, што, усе черные да усатые? Бусурмане, чай?

– Да нет, и белявые, и чернявые, и с усами, и при бороде есть, но чаркесы. Не бусурмане – вродь русския, а вродь и не.

– Не пойму я тобя, Полька. То казаки, может, ишли, коли верхи? – расспрашивала девушка с высоким голосом.

– А и казаки, может, – отвечала Поля.

– Да то казаки в чаркесках! Дак злыя! Один ишел пьяный через наш двор, да приткнулся ногою о чурбак и упади. Поднялся, выругался матерно, взял тот чурбак, да как хватил им в окно. Дак чурбак со стеклами в хату и влетел, – рассказывала девушка с высоким голосом.

Космин повернулся на другой бок и закашлял. Разговор за дощатой стенкой прервался.

Кириллу вдруг почему-то вспомнился-привидился железнодорожный вокзал в Курске; хмурый, холодный осенний день, непогода. У дверей вокзала девочка лет десяти в оборванной, испачканной сажей овчине и в старом платке, со слезами на глазах. Она протягивает ручонку, просит милостыню:

– Господа хорошие, господа солдаты и ахфицеры, подайтя Христа ради. Мама больная, братики маленькия есть хочут.

– С кем воюем? За что воюем и льем русскую кровь? – подумалось Космину перед тем, как он уснул.

На следующий день утром солдатам и офицерам 2-й батареи было объявлено о переброске их на восток для усиления Кубанского конного корпуса генерала Шкуро, которому предстояло драться с красными за Воронеж.

* * *

Местные органы советской власти и военные коменданты уездов и губерний, располагавшихся южнее Москвы, били тревогу. Дело доходило до курьезов. В октябре в Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные советским правительством при Наркомате просвещения, неожиданно пришло сообщение из Тулы о готовящихся мероприятиях по использованию Тульского кремля в целях обороны от белогвардейских войск. На внеочередном заседании ЦГРМ было заслушано экстренное сообщение, где специалистами-архитекторами было заявлено, что средневековые оборонительные сооружения города требуют срочного и капитального ремонта, а не военного использования. Зав. отделом по охране музеев и памятников искусства и старины при Наркомате просвещения Н. И. Троцкая (супруга известного большевистского лидера), пользуясь особым авторитетом и статусом, смогла связаться с комендантом Тульского укрепрайона и, казалось, выяснила положение дел. Комендант Артамонов, успокаивая Троцкую, объяснил, что «Тульский кремль располагается в низине, и никоим образом стены и башни его не могут быть использованы для обороны Тулы, хотя стены прекрасно сохранились. Единственное сооружение „вблизи Кремлевских стен“ – „пулеметная площадка“ для стрельбы по аэропланам, установка которой ни в коем случае не грозит разрушением кремлевским стенам».

Однако замыливание глаз Троцкой просто так не прошло. Положение оказалось куда более серьезным, и в ЦГРМ вновь поступили тревожные сведения. Сотрудники мастерских связались с секретарем Предреввоенсовета Бутовым и подробно изложили ему положение дел в письменной форме. «По имеющимся сведениям, – гласил документ, – на стенах Тульского кремля предполагается произвести военно-стратегические укрепления командованием военно-полевого строительства Южного фронта тов. В. А. Кастринским; разместить артиллерию в башнях и на стенах, сломать часть зубцов. На это центральный орган Республики по охране памятников искусства и старины просит срочно распорядиться по охране Тульского кремля и воспретить работы военного характера. Кремлю более 400 лет. Необходима серьезная реставрация»…

Да! Успешная и кровопролитная оборона Московского Кремля офицерами и юнкерами в ходе боев за первопрестольную столицу в ноябрьские дни 1917 года многому научила большевиков! В глазах советского правительства стены и башни Московского Кремля также еще долго оставались не памятником, а оборонительным сооружением, внутри которого можно было надолго разместиться и относительно безопасно отсидеться в тяжелое время. В октябре комендант Кремля приказом за № 2817 потребовал от Главнауки и Главмузея «срочно заделать окна и отверстия в башнях и стенах по соображениям обороны». Распоряжение это, доведенное до сотрудников ЦГРМ архитектором И. В. Рыльским, срочно обсуждалось на заседании. Постановление специалистов реставрационных мастерских по этому вопросу было следующим: «Признать эту работу искажающей памятник, но ввиду неизбежности таковой необходимо вести наблюдение за всеми работами, чтобы возможно предупредить уродование построек».