Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков Страница 26

Игорь Мозго — мой земляк, работавший в комиссии по молодежной политике, впоследствии поступивший в Дипломатическую академию и являющийся ныне сотрудником министерства иностранных дел.

А также много других интересных ребят.

Виктор Балала — инженер из Воронежа — разработчик первого закона о выборах глав администраций, он впоследствии был министром юстиции в Правительстве Приднестровской Республики у Смирнова.

Павел Лысов — журналист из Магадана, который, как и я, в декабре 91 года проголосовал против Беловежских соглашений. Позже он был пресс секретарем в Союзе Россия — Белоруссия, руководителем аппарата комитета в Совете Федерации.

Олег Плотников — учитель истории из Костромской области. Он отличался умением наладить отношения с самыми заклятыми противниками, уговаривать депутатов проголосовать за ту или иную нужную нам поправку. Он являлся автором той самой поправки в Конституцию, которая автоматически отстраняла Президента от должности в случае незаконного роспуска им Верховного Совета и съезда, о чем я подробнее расскажу позже.

Володя Маханов — шахтер, который будучи Председателем МЖК, был вынужден во время начала забастовки на его родной шахте в городе Прокопьевске Кемеровской области встать на защиту интересов своих коллег и возглавить забастовочный комитет. Он работал в комитете по социальным вопросам и вместе с моим земляком Сашей Уткиным, готовил первый закон «О занятости». Сейчас он является советником Пагосяна — Президента ОАО «Объединенная авиастроительная корпорация», главного конструктора самолетов «Сухой» — единственной авиационной компании России, сохранившей мировое технологическое лидерство.

Владимир Сердюков — крепкий, обладающий неуемной энергией человек, ленинградец. Он, 1942 года рождения, был намного старше нас, и поэтому его воля и опыт часто помогали нам в наших начинаниях. Он специализировался по вопросам государственной службы и подготовил соответствующий закон. Владимир Андреевич и сейчас, несмотря на возраст, постоянно находится в эпицентре многих социальных инициатив Санкт-Петербурга.

А какие интересные люди работали у нас в аппарате фракции!

Станислав Размирович — спокойный, никогда не теряющий самообладания, молодой человек. Оказалось, что работа во фракции парламента для него давняя семейная традиция. Его бабушка была секретарем фракции РСДРП в 4-ой Государственной Думе!

Вероника Бодюль — прекрасный организатор. Благодаря ей, все документы фракции размножались мгновенно, на съездах нам выделялись в Большом кремлевском дворце самые уютные места для проведения совещаний и т. д. За ее высокий рост наши юмористы прозвали ее трех-дюймовочкой, но, несмотря на этот рост, она носилась по коридорам Белого Дома ракетой и даже демороссы, очень нас не любившие, вынуждены были признавать, что в организационном плане у них бардак, а мы на высоте. Сейчас Вероника руководитель аппарата одного из Комитетов Государственной Думы.

Мы единственная фракция, которая вносила свои альтернативные законопроекты от имени фракции, такие как закон: «О Москве», «О местном самоуправлении», «Об именных приватизационных чеках» и другие.

В результате за нами сложилась слава тех, кто может завернуть проект, который не устраивает профессионалов, и наоборот, провести нужный, и к нам люди приходили со своими чаяниями. Так, к нам обратились представители Ростехнадзора, когда не смогли убедить разработчиков закона «О недрах» в необходимости сохранения контрольных функций этого органа при выдаче лицензий и проверки безопасности работ. Лихие геологи и нефтедобытчики, преобладавшие в комитете, не хотели ничего слушать, но нам удалось переломить ситуацию.

Саша Любимов — знаменитый ведущий телепередачи «Взгляд», тоже входил во фракцию. Потом, когда мы уже полностью оказались в оппозиции, он отошел от наших дел, но, надо отдать ему должное, из фракции не вышел. Любимов хорошо понимал суть нашей команды и однажды с юмором рассказал о том, как кто-то из крутых бизнесменов спрашивал его: «Можно ли этих ребят купить?» А он ответил: «Нет, потому что если и согласятся с вашими предложениями, то запросят слишком много. А потом все равно все сделают по своему!»

Представители прессы, такие же молодые, как и мы, никак не могли согласиться с нашей нарастающей оппозиционностью и долго не могли нам ее простить.

Некоторые нас даже излишне демонизировали, преувеличивая наши возможности.

Например, Максим Соколов, в те времена достаточно известный и очень острый на язык журналист, даже через год после расстрела Белого Дома считал, что мы еще влияем на политическую ситуацию.

Однажды Игорь Муравьев, который, как я уже говорил, был избран в состав первой Государственной Думы, внес предложение об отставке Правительства Черномырдина исключительно из тех соображений, что хотел проверить на практике процедуру, прописанную в новой Конституции [34], и прощупать ситуацию на боевитость этой самой Думы. Максим Соколов разразился по этому поводу статьей, в которой расписывал козни не угомонившейся фракции «Смена — Новая политика», коварно замыслившей, организовать, чуть ли, не правительственный кризис.

Как-то раз в одной из газет была опубликована пародия на все фракции Верховного Совета. Суть пародии заключалась в том, что Ельцин и Попов ко дню города Москвы неожиданно начали летать над городом, подобно огромным дирижаблям, а фракции реагировали на это безобразие, каждая в соответствии со своими особенностями, которые были подмечены очень метко.

Про нас написали о том, что мы срочно разработали закон «О регулировании полетов объектов, изначально не предназначенных для перемещения по воздуху».

Что ж, действительно, определенные заблуждения по преувеличению возможностей регулирования процессов жизни законами у нас тогда были.

И не только у нас. В нашем обществе до сих пор культивируется миф о том, что наш народ, в отличие от иных, ясное дело, цивилизованных народов до чрезвычайности незаконопослушен, ленив, и поэтому его надо сковать жесткими законами, и только тогда мы станем такими, какими надо, такими как все. В связи с тем, что этот миф по-прежнему очень живуч, я хочу сделать по этому поводу небольшое отступление.