Трибуле - Мишель Зевако Страница 26

Он пристегнул шпагу и вышел из кабачка.

Полчаса спустя он был уже перед Лувром.

Как пройти мимо стражи?

Когда позже его спрашивали, как он преодолел эти заслоны, Манфред ничего не мог вспомнить. У него, правда, сохранилось ощущение, что сначала он пробивался в темноте, под дождем через уличную толпу, собравшуюся поглазеть на стены, за которыми развлекался король… Потом вроде бы была другая толпа, двигавшаяся и сверкающая в неровном свете свечей в душном воздухе огромного зала.

Едва войдя в зал, Манфред увидел короля и Жилет. Манфред шел прямо на них… Именно в этот момент Жилет услышала рассказ Монклара о том, как Манфред был заключен а подвал с трупами. Манфред увидел, как она встала, выпрямилась… Он увидел ее такие нежные глаза, Жилет глядела на него с выражением бесконечной радости…И тогда гнев Манфреда вырвался наружу, потому что притворство этого взгляда ему показалось очевидным…

Полезно напомнить, что Манфред и Жилет ни разу не говорили между собой, если не считать нескольких слов, оброненных на пути от усадьбы Трагуар до жилища Доле… Однако у влюбленных есть свой язык, позволяющий им общаться без слов.

Вот и сейчас Манфред на крик, который он прочел в глазах Жилет, ответил взглядом, полным ненависти, – так ему показалось. На самом деле взгляд этот был наполнен болью.

Манфред подошел к королю.

Мы уже знаем, как он смело и резко отозвался о короле, презрительно и оскорбительно – о Жилет.

Ярость и гнев довели Франциска до белого каления. Он вскочил и подал знак своим придворным. Этот знак должен был означать: «Схватите этого человека! Дарю его вам!»

Королевский жест, сопровождавшийся неразборчивыми от прилива ярости словами, вызвал настоящую давку.

Десятки рук протянулись, чтобы ухватить наглеца за горло, в то время как Жилет, подавленная болью, терзаемая стыдом, упала на руки своим фрейлинам.

– Бей негодяя! Смерть ему!

– Назад, королевские псы! – гремел голос Манфреда.

И в то же самое мгновение, но до того как круг придворных замкнулся, Манфред выхватил свою посверкивающую рапиру и сгруппировался в углу. Две сотни шпаг блеснули при свете свечей. И уже самые близкие к Манфреду начали наносить удар за ударом, каждую секунду раздавался звук ломающейся стали – то переламывались легкие парадные шпаги, натыкаясь на жесткий клинок Манфреда. Кровь струилась: четверо или пятеро раненых придворных корчились на паркете… Шпаги между тем тянулись к нашему герою со всех сторон… Манфред был ранен в локоть, в предплечье и в шею: кровь капала ему на грудь. Шапочка слетела с его головы. Вид его был ужасен: взлохмаченный, со сверкающим взглядом, с плотно сжатыми зубами, Манфред походил на затравленного зверя.

Сцена эта продлилась всего несколько секунд… Ее внезапно прервал торжествующий крик.

Манфред получил еще одну рану и упал на колени. Господин де Сен-Трай, оказавшийся ближе всех к раненому, пытался достать до груди. Манфред, сжавшийся в своем углу, все еще удерживал их на расстоянии.

И в эту минуту в соседнем зале раздался какой-то странный шум, напоминающий далекие раскаты грома или шум океанского прилива.

Послышались выстрелы из аркебуз.

Дым проникал и в праздничный зал.

Слышались завывания и ругательства на всех известных языках… приказы и контрприказы, которые выкрикивали месье де Бервьё и месье де Монтгомери страже. В зал в беспорядке устремились алебардщики, словно гонимые приливной волной… И сразу же за ними ураганом ворвалась толпа неизвестных существ: фантастические, вопящие, беснующиеся, размахивающие тесаками и дубинами. Они следовали за гигантом, размахивавшим куском тухлого мяса, надетым на длинную пику. Эта тухлятина заменяла толпе боевой стяг.

Залы Лувра наводнили обитатели Двора чудес!

Безобразная толпа, мелькание уродов, сборище оборванцев с дикими рожами, целая армия солдат в лохмотьях: одноруких, хромых, горбатых, с чудовищными лицами, одноглазыми и зобастыми… Четыре или пять тысяч одержимых вылились человеческим водоворотом… Это было похоже на кошмар, реализованный Калло [16]. Плотно сжатые толпы вываливались одна за другой в праздничный зал.

Формировались эти толпы на улице, среди простонародья, и циклоном обрушивались на Лувр.

Две сотни стражников, защищавших главный вход, были сметены, как куча соломы. Монклар поспешно выставил перед королем отборный гвардейский отряд с крестовыми алебардами.

Но нищие не испугались. Они шли, оставляя за собой пустоту.

Придворные, устрашенные этим неожиданным нашествием, поспешно ретировались. Те же, что пытался сопротивляться, были подхвачены и унесены человеческой бурей.

К общему переполоху добавлялись крики женщин, терявших от ужаса сознание, грохот переворачиваемой мебели, разрывы аркебузных выстрелов, апокалипсические угрозы, стоны, хрипы.

Манфред уже изнемогал, как вдруг нападавшие на него придворные бежали… Это показалось ему сном.

Он открыл глаза и увидел, как врывается в зал людской вихрь.

А впереди толпы бежал человек со шпагой в руке. Этот человек бежал прямо к Манфреду. Лицо нашего героя прояснилось.

– Лантене!.. Брат мой!.. Прости меня, брат!..

При тих словах Манфред потерял сознание. В одно мгновение его взяли на руки и унесли… Толпа нищих отхлынула. Шум постепенно спадал, и наконец над Лувром повисла леденящая душу тишина.