Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко Страница 26

Принимая во внимание, что Генрих Гиммлер не выглядел как типичный солдат, становится понятным, почему он хотел компенсировать это впечатление ношением черной униформы. В нем продолжал жить юноша, который переживал по поводу того, что так и не стал офицером. А это выражалось в подчеркнуто «солдатских» манерах. Весной 1929 года Альберт Кребс, один из гамбургских национал-социалистов, провел во время железнодорожной поездки вместе с Генрихом Гиммлером более шести часов. Кребс вспоминал, что Гиммлер произвел на него впечатление человека, который пытался своим поведением компенсировать некие внешние недостатки. «Он вел себя подчеркнуто браво, буквально бахвалился манерами ландскнехта и своим презрением к буржуазной морали, хотя, наверное, хотел посредством этого скрыть свою собственную слабость и неуклюжесть». Кребс подчеркивал, что для него была просто невыносима «глупая и беспредметная болтовня» Гиммлера, которую тот вел почти на протяжении всех шести часов. Речи рейхсфюрера СС были «странной смесью из воинственного хвастовства, мелкобуржуазных разглагольствований и усердного фанатизма сектантского проповедника». Как видим, Гиммлер со временем не избавился от своих юношеских привычек. Как и в студенческие времена, он продолжал позиционировать себя в качестве исключительного человека, чем немало раздражал окружающих.

Между тем наступил 1932 год. НСДАП на выборах в рейхстаг ожидал очередной успех. Однако, несмотря на это, национал-социалисты не вошли в состав правительственного кабинета. После того как была вновь легализована деятельность СА и СС, страну буквально охватила волна беспорядков. Национал-социалисты ожидали, что они захватят власть буквально со дня на день. В Восточной Германии эти акции превратились в форменный террор. Причина этого крылась в том, что многие штурмовики больше не верили в «легальный курс» Гитлера. И у них были для этого свои основания — НСДАП была одной из сильнейших партий, фактически победившая во время выборов в рейхстаг, однако она так и не пришла к власти. В этих условиях стали возрождаться путчистские настроения, характерные для национал-социалистического движения начала 20-х годов. Самые кровавые события происходили в Кенигсберге, где было убито несколько человек, в том числе депутат городского совета от Коммунистической партии. На нескольких видных противников НСДАП были совершены покушения. Постепенно волна террора распространилась по всей Восточной Пруссии, а затем перекинулась на Силезию. Имеются неопровержимые доказательства того, что Генрих Гиммлер был причастен к этим акциям. По крайней мере он соответствующим образом инструктировал командира СС в Восточной Пруссии Вальдемара Ваппенхауса. Этот эсэсовец после прихода к власти национал-социалистов фактически остался не у дел. Именно по этой причине он в 1938 году направил Гиммлеру письмо, в котором напоминал о своих «прошлых заслугах». В частности, он сообщал: «Я, как руководитель штандарта “Восточная Пруссия”, в 1932 году по Вашему приказу участвовал в преследовании главарей коммунистов, что в результате привело к моему аресту». После прихода к власти национал-социалисты любили говорить о «боевом времени», об «эпохе борьбы», но все-таки предпочитали не распространяться о деталях, которые были связаны с террором. Они не хотели производить впечатление политической силы, которая была готова начать в Германии гражданскую войну. Генрих Гиммлер и вовсе предпочитал молчать о своей причастности к вооруженным акциям. Хотя, как видели, для него было какой-то моральной проблемой участие в нелегальных операциях, связанных с насилием. В 20-е годы он состоял во многих военизированных организациях, которые ориентировались на вооруженный захват власти. В 1922 году он одобрял убийство Ратенау, о котором знал явно больше, чем говорил. В 1923 году он принимал участие в «пивном путче». Некоторое время он рассматривал политическую борьбу всего лишь как продолжение мировой войны, и даже готовился к гражданской войне.

В августе 1932 года силам правопорядка удалось взять под свой контроль ситуацию в Восточной Германии. Приблизительно в то же самое время должна была состояться встреча Гинденбурга и Гитлера. В НСДАП надеялись, что фюреру будет предложен пост рейхсканцлера. Тем не менее Гитлера всего лишь пригласили к сотрудничеству с новым правительством. С этого момента политическая организация попала под сильнейшее давление штурмовиков. Те шли на многочисленные жертвы, так как им обещали приход к власти. Однако, как казалось, «легальным путем» прийти к власти национал-социалистам не удавалось. Когда рейхстаг был распущен в очередной раз, НСДАП с трудом могла начать новую избирательную кампанию. Люди устали от бесконечных шествий, а финансовые средства подходили к концу. Разочарование коснулось не только штурмовиков, но и эсэсовцев. Если еще несколько месяцев назад ряды СС стремительно росли, то к осени 1932 года этот процесс почти остановился. В сентябре 1932 года к Гиммлеру стали приходить множественные сообщения, в которых аккуратно сообщалось о зревшем среди эсэсовцев недовольстве. Из Брауншвейга сигнализировали: «Роспуск рейхстага и связанная с этим задержка захвата власти вызвали определенную подавленность… Однако сохраняется вера в нашу победу. Дух — революционный, вера в национал-социалистическую программу непоколебима». Командир группы «Восток» писал: «Настроение моих людей хорошее, нет места для каких-то проявлений депрессии». Принимая во внимание, что нередко об истинном положении вещей писалось между строк, в данном случае надо обратить внимание на следующий пассаж: «Лишь отдельные из людей обеспокоены финансовыми трудностями, но их подавленность вызвана исключительно финансовыми проблемами». В сообщении из группы «Юг» (первоначально «Южная Германия») звучали более честные слова: «Не состоявшийся захват власти вызвал определенное брожение». Из группы «Юго-Восток» (Силезия) рапортовали о хорошем состоянии СС, но опять же с оговорками: «Неустойчивое политическое положение приводит к разладу».

Недовольство, зревшее в СС, приводило к тому, что отношения между эсэсовцами и штурмовками испортились окончательно. В декабре 1932 года Эрнст Рём в секретном донесении, которое было адресовано в том числе Генриху Гиммлеру, сообщал, что конфликт между двумя структурами стал принимать «вызывающие опасения формы». Предполагалось провести совместное совещание, в котором должно было принять участие и руководство СС, и руководство С А. Оно было запланировано на 10 января 1933 года. Однако к этому моменту ситуация стала меняться. На очередных выборах в рейхстаг НСДАП получила 33,1 % голосов. Кроме этого много голосов было отдано правым и консервативным партиям. Национал-социалисты могли считать, что добились очередной победы. Но и на этот раз Гитлер не стал канцлером. Им был назначен фон Шлейхер, который посчитал возможным опираться одновременно и на националистов, и на умеренных левых. Более того, он планировал отколоть от Гитлера «левое крыло», представленное Грегором Штрассером, чтобы сформировать правительственный кабинет, в котором были бы представлены: рейхсвер, профсоюзы и левые национал-социалисты. После подобного предложения Грегор Штрассер был вынужден оставить все посты в партии, так как Гитлер обвинил его в «измене». Несмотря на то что Грегор Штрассер воспринимался в окружении Гитлера как «сектант» и «предатель», Генрих Гиммлер не прекратил общения со своим бывшим покровителем. Так, например, в апреле 1933 года он попросил Штрассера, который стал зарабатывать на жизнь торговлей недвижимостью, продать земельный участок в Вальдтрудеринге.