Атомный проект. История сверхоружия - Антон Первушин Страница 26

По итогам конференции была выпущена печатная брошюра объемом восемьдесят страниц, снабженная прекрасными фотографиями и диаграммами. К партийным и военным руководителям она не попала – министр Альберт Шпеер приказал уничтожить весь тираж, опасаясь, что какое-то количество экземпляров может попасть в руки английских разведчиков.

В июне 1943 года немцы снова стали получать тяжелую воду из Норвегии: всего в этом месяце было доставлено 199 килограммов. Однако в июле выработка опять снизилась – 141 килограмм. Произошло следующее. Выпуск тяжелой воды не был главной статьей доходов для фирмы «Норск гидро». Здесь прежде всего путем электролиза получали водород, который был нужен для изготовления искусственного аммиака. Аммиак поставлялся на фабрику «Херёй», выпускавшую удобрения. 24 июля американская авиация разбомбила фабрику, поэтому норвежцы сократили производство аммиака, а значит, водорода и тяжелой воды.

Немецкие власти были возмущены самоуправством меркантильных норвежцев и потребовали, чтобы тяжелую воду выпускали вне зависимости от заказа, а лишний водород попросту стравливали в воздух. Однако генеральный директор фирмы «Норск гидро» Бьёрн Эриксен с отчаянным упорством отказывался подчиниться приказу и выбрасывать на ветер дорогостоящий газ. Больше того, он порекомендовал совету директоров полностью прекратить выпуск тяжелой воды, поскольку ее производство делает фабрику желанной целью для вражеской авиации. В итоге Эриксена арестовали и отправили в концлагерь, где он и пробыл до конца войны. Его решение было отменено.

Летом 1943 года массированные налеты авиации стали мешать работам над атомным проектом и внутри Германии. Бомбы то и дело сыпались на лаборатории, в которых немецкие физики готовились к важнейшим опытам. Проблемы нарастали как снежный ком. К примеру, из-за нехватки надежных уплотнений дважды заканчивались неудачей опыты в лаборатории Пауля Хартека: оба раза барабан центрифуги взрывался. Наконец, в июле 1943 года из-за непрестанных бомбардировок лабораторию пришлось перевести во Фрайбург.

Так же неудачно шли испытания «изотопного шлюза», придуманного Эрихом Багге. Летом 1943 года начались испытания его опытного образца. Вместо урана пока разделяли изотопы серебра. Легкий изотоп серебра удалось обогатить на 3–5 %. Но опыты не удалось довести до конца. В августе начались массированные воздушные налеты на Берлин. Весь сентябрь Багге занимался эвакуацией Физического института: около трети лабораторий переехали в город Хехинген на юге Германии. В Берлине остался Вернер Гейзенберг: он не мог обойтись без здешней высоковольтной установки. Кроме того, в бункере, находившемся неподалеку от институтского здания, он вместе с профессором Боте продолжал готовиться к своему грандиозному эксперименту с урановым реактором.

В середине октября состоялось очередное секретное совещание. Руководил им Абрахам Эзау. Несколько выступавших, в том числе сам Эзау, говорили об удачном опыте с обогащением ионов серебра. Боте рассказал об эксперименте с небольшими реакторами, состоявшем из урана и тяжелой воды, причем толщина их слоев постоянно варьировалась. Выяснилось, что в будущем реакторе вес урана и тяжелой воды должен быть одинаков. Рудольф Позе и Эрнст Рексер сообщили «об опытах с различными геометрическими конструкциями, состоявшими из оксида урана и парафина». Они выяснили, что из всех возможных форм урановые пластины являются самыми непригодными. Лучше всего зарекомендовали себя кубики из урана, предложенные Куртом Дибнером, затем – урановые стержни.

Тем не менее профессор Гейзенберг и не подумал отказываться от пластин: дело в том, что рассчитать реактор, составленный из них, было гораздо проще, чем реактор, выстроенный из множества кубиков. Впрочем, эксперимент всё равно откладывался: металлурги не могли отлить более тяжелые урановые пластины. Пришлось ждать, когда они сконструируют новую плавильную печь. Была и другая проблема, тоже упомянутая докладчиками: не удавалось найти подходящее покрытие, защищающее уран от коррозии. В лаборатории Эзау экспериментировали с покрытиями из алюминия и олова, но работы пришлось прекратить из-за дефицита урана достаточной степени чистоты. В ноябре 1943 года сотрудники фирмы «Ауэр» обнаружили, что урановые пластины можно защитить с помощью фосфатной эмали. Она выдерживала температуру 150 градусов и давление в пять атмосфер. В конце года фирма начала отливать громадные пластины по заказу Гейзенберга.

16 ноября 1943 года авиация противника, воспользовавшись тем, что на заводе «Норск гидро» больше не выпускают опасный аммиак, подвергла ожесточенной бомбардировке окрестности Рьюкана. Бомбардировка длилась ровно тридцать три минуты. За это время сто сорок «Летающих крепостей» сбросили на гидроэлектростанцию свой груз, а еще полтора десятка бомбардировщиков нанесли удар по Рьюкану. Дымовые генераторы, которые установили вокруг станции сразу же после диверсии, дали нужный эффект: бомбометание оказалось неприцельным и рассеянным, и лишь очень немногие бомбы попали в жизненно важные установки. Погибли двадцать два норвежца, один из них был убит «заблудившейся» бомбой в лесу. Три бомбы угодили в трубопровод станции, две – в водяные затворы наверху, но автоматические задвижки сработали и предотвратили катастрофическое наводнение. В подвесной мост было прямое попадание, но на станцию упало всего четыре бомбы, а в здание электролизного завода – две. Сам завод тяжелой воды, размещенный в цокольном этаже здания, вовсе не пострадал. Тем не менее бомбардировка достигла цели: завод не мог работать без электроэнергии. Осмотрев его после бомбежки, эксперты сообщили в Берлин, что нужно оставить всякую надежду восстановить производство тяжелой воды. Надо было переносить завод в другое, более безопасное место.

К тому времени концерн «ИГ Фарбениндустри» построил на заводах в Лёйне небольшую опытную установку для производства тяжелой воды под условным названием «Сталинский орган», действующую по методу двойного температурного обмена, разработанному Паулем Хартеком. Однако стоимость полного завода подобного типа была неприемлемой: его строительство обошлось бы в 24,8 миллиона рейхсмарок и потребовало бы 10 800 тонн обычной стали, 600 тонн специальных сплавов и несколько сот тонн никеля. Для работы завода пришлось бы ежечасно сжигать 50 тонн бурого угля. Абрахам Эзау побоялся рекомендовать столь дорогостоящий проект вышестоящему начальству.

Тем временем в судьбу атомного проекта неумолимо вмешалась война. Доктор Эрих Багге уже готовился разделять изотопы урана с помощью своего «шлюза», когда после очередной бомбардировки Берлина были уничтожены и сама экспериментальная установка, и все ее чертежи.

Следующим пострадавшим стал Курт Дибнер. Он готовил новый эксперимент, пытаясь оценить размеры атомной «самодействующей машины», когда его враг и начальник Абрахам Эзау написал Герингу следующее: «Планировалось увеличить размеры установки, но ввиду того, что производство тяжелой воды теперь прекратилось, проводить опыт согласно предусмотренному плану нельзя». Больше того, все запасы тяжелой воды у Дибнера изъяли и передали их Гейзенбергу, выбравшему для своего грандиозного опыта самую непригодную схему размещения урана.

Однако и начало эксперимента Гейзенберга тоже откладывалось. Фирма «Дегусса» никак не могла изготовить нужное количество урановых пластин. А потом случилась катастрофа. Франкфурт бомбили всю ночь, и наутро заводские цеха «Дегусса» лежали в руинах. Ни о каком производстве урана там не могло идти речи.