Империя. Книга 1 - Константин Малофеев Страница 26

В те периоды истории Месопотамии, когда по тем или иным причинам случался разрыв в «переходе царственности» (то есть в передаче имперского начала от одной державы Междуречья другой), ханаанейцы благоденствовали. Ослабление Империи предоставляло олигархам-капиталистам широчайший простор для коррупции, с помощью которой они уходили от уплаты налогов. В современной экономической терминологии этот процесс называется улучшением инвестиционного климата. Бизнес торговцев рабами, наркотиками и предметами роскоши процветал.

Самый длительный из перерывов подобного рода относится ко времени приблизительно с 1150 по 850 год до Р.Х. Старовавилонское царство находилось во власти олигархов, а его преемник, Ассирия, еще не вошла в полную силу.

Современный популяризатор истории Ханаана-Финикии А. Волков с изумлением констатирует: «Даже удивительно, что целых три столетия никто не покушался на независимость финикийских городов. В сущности, своим расцветом они – эти беззащитные сокровищницы Востока – были обязаны воле случая. Почти триста лет во всем Восточном Средиземноморье не появлялось ни одной могучей державы, способной направить свои войска к финикийскому побережью и покорить его. Это было время мелких царств, ослабевших империй, обломков отживших свое держав» ^[73].

Но позднее сюда пришла Ассирия и установила полную власть над Ханааном. Затем контроль над регионом перешел к Нововавилонскому царству, а от него – к персам. Независимость ханаанских городов осталась в далеком прошлом. Порой она возрождалась, но лишь на относительно короткое время.

После трех веков полной свободы Ханаан сталкивается с необходимостью выстраивать долгосрочные отношения с Империей. Адаптация к новым условиям удалась не всем – часть ханаанейцев эмигрировала в заморские колонии. Ханаанские города за счет колонизации Средиземноморья стремятся получить пространство, свободное от контроля со стороны Империи. Ханаан бежит от Империи, максимально увеличивая разделяющую их дистанцию. Историк Ю. Циркин пишет: «На время, предшествующее ассирийскому завоеванию, и на период ассирийского господства приходится второй этап финикийской колонизации… второй этап финикийской колонизации коснулся только Тира… ко времени крушения Ассирии и восстановления своей независимости Тир продолжал быть сувереном морской и колониальной державы, раскинувшейся вплоть до Атлантического океана… Каков же был характер финикийской колонизации на ее втором этапе?.. Центральная часть Северной Африки была объектом финикийского внимания уже в конце II тысячелетия до Р.Х., когда там была основана Утика. На втором этапе колонизации этот район становится зоной интенсивной финикийской экспансии… в этом районе Африки был основан и Карфаген» ^[74].

Другим направлением колонизационных потоков стал Пиренейский полуостров, особенно его южная часть, территория современной Испании и Португалии. Ханаанейцы селились и за Гибралтарским проливом, включая земли, на которых сейчас расположен Лиссабон. Однако там их стесняло сильное государство Тартесс. Поэтому в кульминационный период второй финикийской колонизации (конец IX–VII столетия до Р.Х.) ханаанские колонии, или фактории, появляются в большом количестве именно на юге и юго-востоке полуострова. Особенно крупной и знаменитой стала ханаанская колония Гадес (современный испанский город Кадис).

Колонизация мощно стимулировала одну, специфическую сферу ханаанской цивилизации, а именно международную работорговлю. Рабство появилось за тысячу лет до того, как ханаанейцы построили свою колониальную сеть. Но именно они получили дурную славу как работорговцы и охотники за живым товаром. И. Шифман пишет: «Финикияне в больших масштабах вели в Греции торговлю рабами. Так, свинопас Эвмей был похищен финикиянами на родине и продан в рабство в Греции. Одиссей рассказывает о том, как коварный финикиянин замыслил продать в рабство доверившегося ему эллина. Сюжет о похищении финикиянами свободных греков и негреков был широко распространен в греческой, да и не только в греческой традиции. Отметим, в частности, рассказ Геродота о похищении финикиянами из Аргоса Ио, дочери Инаха, восходящий, по указанию историка, к персидским источникам» ^[75].

Древний мир знал разные способы обращения в рабство. Свободный человек мог стать рабом, если попадал в плен на поле боя или становился частью военной добычи, захваченной армией удачливого завоевателя. Другой источник рабства – неисполнение долговых обязательств. Но ханаанейцы практиковали нечто беззаконное даже в тогдашних условиях: они похищали свободных людей, чтобы впоследствии продавать их как рабов. Безраздельное доминирование на море предоставляло им для этого большие возможности.

На суше же полностью господствовала Ассирия, что создавало для Ханаана множество проблем. У ассирийцев, в отличие от Империи Вавилона или III династии Ура, была прекрасно развита торговля. Их столица Ашшур выросла на пересечении торговых путей, пролегавших через реку Тигр между Западом и Востоком тогдашней ойкумены. В Малой Азии торговые колонии ассирийских купцов известны с начала III тысячелетия до Р.Х. Поэтому владыки Ашшура не ограничились наложением на ханаанские города обычной дани. Они впервые в истории ограничили коммерческую деятельность Ханаана, нанеся ему таким образом удар в самое сердце. Тиру, крупнейшему торгово-финансовому центру Ханаана, было запрещено торговать с Египтом и даже с соседней Палестиной. В этих условиях ханаанейцы были вынуждены активизировать торговлю с западным Средиземноморьем.

Между походами ассирийских царей в Ханаан и колонизационной активностью Тира наблюдается прямая зависимость. Так, после похода ассирийского царя Ашшурнацирапала II (IX в. до Р.Х.), тирский царь Итобаал основал крупные колонии: Ботрис в самой Финикии и Аузу в Африке. Принципиальное нежелание ханаанских олигархов жить в Империи заставляло их покидать родной город и отплывать за море, подальше от строгих имперских законов.