Аз есмь царь. История самозванства в России - Клаудио Ингерфлом Страница 26

Тема Антихриста не ограничивалась ни богословскими спорами, ни даже хронологическими рамками существования российской монархии. Она отражала недовольство самых разных слоев населения. В 1881 году один церковный хорист уподобил Александра II змéю, который своими железными дорогами, будто змеиным хвостом, оплел всю Россию. В 1891 году монархическая пресса смаковала толки об «Антихристовых слугах» – добровольцах, приезжавших в деревню бороться с голодом и его последствиями. Привыкшие относиться с подозрением к любой помощи извне и к любым переписям, проводившимся обычно для военных и фискальных нужд, крестьяне с недоверием взирали на чужаков, занятых составлением списков, которые нужны были для устройства передвижных столовых (чтобы знать, сколько закупать провизии), организуемых благотворительными обществами и писателями вроде Толстого и Короленко. Проправительственная пресса, воспользовавшись этим, всячески муссировала слухи о приспешниках Антихриста и их дьявольских списках, чем навлекла на себя критику оппозиции: «Злорадство этих господ было понятно <…>. На помощь выступало общество и, как ни малы еще были размеры этого выступления, – все же рептильная печать чувствовала в нем новое начало, враждебное монополии бюрократического строя», – писал Владимир Короленко. В 1897 году, вследствие все того же недоверия народа к спискам, чиновников, прибывших в Ярославскую, Костромскую, Нижегородскую и прочие губернии для переписи населения, объявили посланцами Антихриста. В 1926 году похожий прием встретили и советские чиновники, ответственные за перепись крестьян. Образ Антихриста присутствовал и во время переписи 1937 года. Помимо ассоциаций, связанных с переписными листами, ссылки на Антихриста были вызваны оппозицией правительственной политике. Попытки учредить в деревнях советы в июне 1917 года порой приписывались крестьянами все тому же Антихристу. 43‐й номер журнала «Безбожник» (1929), самого что ни на есть официального советского издания, открывался вопросом: «Каким образом могло случиться, что в нашей стране, пережившей величайшую революцию, проделавшей коренную ломку целого ряда понятий, образ Антихриста сохраняет свою остроту и действенность настолько, что используется как средство контрреволюционной агитации?» Жители деревень, переживших коллективизацию, также видели во власти и ее политике воплощение Антихриста. Партия признавала, что апокалиптические слухи затрудняли создание колхозов и вызывали беспорядки. 7 марта 1930 года, через несколько дней после выступления Сталина в печати, где он пытался переложить ответственность за «перегибы» проводимой в стране коллективизации на местные власти, Бухарин опубликовал в «Правде» филиппику против папства, привлекая для его развенчания всевозможные исторические аргументы, от «Лжедекреталий» до папессы Иоанны. Но в его рассказе о папе-Антихристе можно увидеть двойное дно, скрытый смысл, не ускользнувший от внимания советского руководства: в инквизиции и иезуитах проглядывает намек на ГПУ, в папе – на Сталина. В документальном фильме «Сектанты», снятом в 1930 году для пропагандистских целей членами «Союза воинствующих безбожников», есть эпизод, где один сектант показывает, как из одинакового количества спичек можно сложить число 666 (символизирующее Антихриста), слово «Ленин» или пятиконечную звезду. 9 марта 1929 года о тех же фактах, не скрывая озабоченности, сообщала газета «Известия». Шестьдесят лет спустя некий хабаровчанин после попытки путча и отстранения Горбачева от власти (1991) написал в газету «Демократическая Россия», что слуги Антихриста устроили переворот ради сохранения большевистского строя, а затем охарактеризовал их как ставленников Люцифера. Четыре долгих века отделяли первого царя от последнего генерального секретаря Коммунистической партии. Само по себе обращение к теме Антихриста не свидетельствует о преемственности. Напротив, здесь в русской истории проходит разлом, который мы рассмотрим в последней главе.