Леонид Гайдай - Евгений Новицкий Страница 26

Юмор, связанный со всевозможными надписями, а также титрами, в дальнейшем станет одной из обязательных примет гайдаевского стиля. Финал «Жениха с того света» в этом смысле предвосхищает зрелое творчество Леонида Иовича. Петухов — Плятт приходит в себя после печальных воспоминаний и объявляет своей аудитории: «Еще недавно, здесь, в этом здании было учреждение, которому пришел…» И завершением этой фразы служит классический заключительный титр: КОНЕЦ.

Ростислав Плятт, кстати сказать, изумительно сыграл Петухова — даже не верится, что это его первая главная роль в кино. До «Жениха…» он уже появлялся на экране в ряде комических эпизодов — чего стоит его проходимец Бубенцов из «Весны» Александрова с афоризмом «Где бы ни работать, только бы не работать»! Но ни в одном фильме до того Ростислав Янович так не «купался» в своей роли, как в образе буквоеда Петухова. А ведь изначально на эту роль прочили Игоря Ильинского. Прочил лично Иван Пырьев, который до того сосватал Ильинского Рязанову в «Карнавальную ночь». Гайдай не возражал против Ильинского (тем более что возражать Пырьеву в любом случае было бы немыслимо), но в итоге тот сам отказался от роли, ибо не мог поехать в длительную командировку из-за занятости в театре.

Гораздо более известным кинокомиком в те годы был Сергей Филиппов, которому Гайдай с удовольствием доверил роль управдома Зазубрина. К сожалению, именно эту сцену полностью удалили из окончательного варианта картины, так что Филиппова здесь не увидеть.

Вырезали и эпизод с Евгением Моргуновым — тот играл нищего, который обходил со шляпой трамвайных пассажиров, затем выходил на остановке и садился в собственную машину.

Судя по письму Гайдая родителям, снялась в «Женихе…» и Фаина Раневская, но об этой роли знаменитой артистки вовсе ничего не известно. В существующем варианте фильма мы ее не увидим. Кстати, Раневскую Гайдай всегда называл своей любимой актрисой, хотя ни в одну из своих последующих картин ее так и не пригласил.

«Жених с того света» снимался весной и летом 1957 года, в основном в Кисловодске, частично в Пятигорске; павильонные сцены были, как водится, оставлены напоследок.

Для одного из летних выпусков всесоюзной кинохроники был сделан небольшой сюжет о «Женихе…»: «На курортах Кавказских Минеральных Вод студия «Мосфильм» снимает кинокомедию «Мертвое дело» Вы видите известных актеров — Плятта и Вицина. Они участвуют в эпизоде «Гигиенический бег толстяков». Содержание данного эпизода осталось загадкой, поскольку в итоговой версии картины от него не сохранилось ни следа.

Что же всё-таки произошло с этим фильмом? Почему уже в готовом, смонтированном виде «Жених с того света» был отправлен на безжалостную вивисекцию, по итогам которой от полуторачасовой комедии остался 47-минутный огрызок? Гайдай до последних дней вспоминал об этом инциденте с горечью. «Есть картины, за которые я не отвечаю. Это «Жених с того света», вся переснятая, пере-озвученная, превратившаяся из полнометражной в короткометражку…» — говорил он в интервью газете «Собеседник» в начале 1993 года.

В том же году в программе «Встреча по вашей просьбе» состоялось последнее прижизненное появление Гайдая на телеэкране. На вопрос о первой комедии режиссер отвечал в том же духе: «Судьба этой картины была очень печальна. Ее очень раскритиковали. Наше руководство. Из полнометражной картины сделали короткометражную. Многое переозвучивали, переснимали. Ну, в общем, тяжко было».

Много позже, уже после смерти Гайдая, об этом событии рассказывал режиссер Савва Кулиш:

«Первый просмотр на студии был в 1957 году. Тогда картина произвела на меня, да и на всех, кто ее видел, просто убийственное впечатление. Это была очень смешная, очень жесткая и отчаянно смелая картина, совершенно не характерная для тогдашнего кино. На экране ощущался ужас человека, который не может никому доказать, что он жив. Его собственное существование в расчет не принимается. Это была по-настоящему абсурдистская картина. То, что я посмотрел сегодня, тоже смешно, замечательно играют прекрасные актеры Плятт, Вицин, Амурская и другие. Однако тогда это была совсем другая картина. Не о забавной ошибке, а о тупости и ужасе советской бюрократии. Впрочем, о бюрократии, вечной со времен Византии. Я думаю, мы можем по праву называть себя Третьим Римом как раз в этом смысле: мы полностью унаследовали бюрократию Второго Рима — Византии. Я думаю, у Леонида Иовича был дар великого сатирика. Но когда его мучили и убивали за картину «Жених с того света», когда из этой картины, которая шла полтора часа, оставили сорок семь минут, тогда в нем убивали, быть может, кинематографического Салтыкова-Щедрина или Свифта. Я думаю, что имею право оперировать такими высокими категориями, так как Леонида Иовича, увы, уже нет с нами. Гайдай — это огромное, удивительное, ни на что не похожее дарование. Потом появился всеми любимый «Пес Барбос». Очень смешное кино, и дальше всё было и смешно, и здорово. И только иногда прорывался истинно сатирический талант Гайдая. Например, в «Кавказской пленнице» или в картине «Иван Васильевич меняет профессию» вдруг возникали мощные всплески сатиры. Острой и действенной, как скальпель. Потому что ведь сатира должна лечить.

Человеком Гайдай был невероятно талантливым и, с моей точки зрения, безумно печальным. Мы жили с ним в одном доме на улице Черняховского, в разных подъездах. Казалось, что он всегда о чем-то думал, странно и мало разговаривал с людьми. Гайдай был очень высокий, и создавалось впечатление, что он витает где-то там, наверху, ну а внизу совсем другая жизнь.

Я не знаю, каким он был, когда учился. Слышал, что веселым и обаятельным. Я работал с одним из его лучших операторов и друзей Константином Петровичем Бровиным, который много рассказывал о нем, но главного не говорил. А главным, мне кажется, было то, что после «Жениха с того света» Леонид Иович закрылся, как раковина закрывается, чтобы защитить себя, чтобы защитить то нежное и прекрасное, что внутри. Он создал некий панцирь, защищающий от неблагоприятной и агрессивной окружающей среды.

Конечно, картины Гайдая останутся с нами, я в этом глубоко убежден. И еще многие поколения будут, смотря их, смеяться, но вот его боль, его слезы, которые в его фильмах иногда просматриваются, увидеть непросто».

Более подробная история перипетий вокруг «Жениха с того света» известна из многочисленных интервью Нины Гребешковой. Изначально картину приняло на ура всё руководство «Мосфильма». И гайдаевский худрук Михаил Ромм, и директор киностудии Иван Пырьев пришли в восторг от того, что снял их подопечный. В общем, все были довольны. Кроме самого главного человека — министра культуры. Таковым в ту пору являлся Николай Михайлов, от культуры максимально далекий.

Бывший ответственный редактор газеты «Комсомольская правда», бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ, бывший заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС, Михайлов в 1955 году возглавил Министерство культуры и прослужил в этой должности вплоть до 1960-го, когда ему на замену встала Фурцева и работники культуры вздохнули с облегчением.

Деятели искусства Михайлова не любили — называли его «министром культурки», поскольку, согласно легенде, в разговоре с Дмитрием Шостаковичем тот обронил фразу: «Да, с культуркой у нас плоховато». И именно про этого же номенклатурщика сложили известную ныне присказку: «Бояться надо не министра культуры, а культуры министра». Известный своей прямотой сценарист и режиссер Николай Фигуровский обращался к Михайлову прямо с трибуны съезда кинематографистов: «Вы душите нас и не даете нам дышать. Вы ничего не смыслите в искусстве. Уйдите, пожалуйста. Мы вас очень просим». Но высшие инстанции далеко не сразу вняли недовольству деятелей культуры — всем им пришлось терпеть вздорного руководителя целых пять лет.