Трагическое послание древних - Эрнст Мулдашев Страница 26

Идеальной атмосферой для такого типа мыслительного процесса является какой-нибудь праздник или день рождения, когда вокруг люди уже веселенькие, а ты вроде бы уж очень умный — наукой занимаешься.

Эту мою черту нельзя в полной мере назвать отрицательной. Например, когда я делаю демонстративные операции за рубежом и много врачей через монитор наблюдают за ходом операций, я не волнуюсь, а, наоборот, оперирую лучше, стараясь придать движениям рук особую элегантность. Честь России, представителем которой я выступаю, в этом случае защищается с некоторым пафосом, но никто не догадывается, что важную роль в этом играет личностное и с дешеватым оттенком качество характера хирурга.

Лучше всего эту мою черту характера знают мои секретари — Гульнара и Татьяна. Они относятся к моим «рисовальным» повадкам философски, памятуя, видимо, принцип — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Ведь именно их чаще всего я засаживаю писать под диктовку, унизительно декламируя «запятая» и придавая значимость ситуации, когда, как говорится, «мысль пошла». После очередного «мозгового штурма» я нередко оправдываюсь перед Гулей и Таней, объясняя все это студенческой привычкой готовиться к занятиям в шумной шестиместной комнате общежития, где я прожил все годы учебы в медицинском институте. Мы все, втроем, иногда вспоминаем сценарий одного режиссера, который хотел создать фильм обо мне и в котором были написаны такие слова: «…Мулдашев стоит в контровом свете у окна. Тишина. Думает. Потом, резко развернувшись, закрывает дверь и садится писать, приложив руку колбу…»

— Такого никогда не было, — смеется Гуля. — Кавардак вокруг, шум, телевизор работает… А чтобы в тишине, в контровом свете… — не было.

С тоскою или без тоски взглянув на свое прошлое, я могу констатировать, что тем не менее основные мысли в моей научной карьере возникали именно в такой, до идиотизма ненаучной атмосфере. Так уж Бог дал! Видимо, элементы «рисовального» характера подталкивают мыслительный аппарат к работе.

Был теплый июньский вечер 1999 год, пятница. Справлялся день рождения одной из операционных сестер. Веселые и возбужденные люди то заходили в операционный блок, то начинали танцевать в ординаторской для врачей, то входили ко мне в приемную. Я вроде бы уже начал веселиться со всеми, но отмеченная выше черта подстегнула, и я важно сказал:

Татьяна и Гульнара

— Таня, возьми бумагу, пиши, мысль пошла!

Начав думать, я поймал себя на том, что никакой мысли не пошло. Я просто стоял и радостно осознавал тот факт, что у меня наконец-то появились хорошие секретари. А вообще, по жизни, мне с секретарями не везло: для одного секретаря работы слишком много, а приму вторую и третью, обязательно начинают ругаться между собой так, что мне самому приходится мыть чашки и ложки. Гуля же с Таней подружились с первого дня и, по-моему, ни разу не ругались, глубоко уважая и любя друг друга.

Гульнара по натуре очень энергична, прекрасно готовит, никогда ничего не забывает, деликатна и все время с шумом носится на своих высоких каблуках. Когда я появляюсь на работе, то она обязательно оглядывает мою одежду с головы до пят и красивым движением убирает какую-нибудь нитку или соринку. А еще Гуля умеет садиться на шпагат. При шквале звонков она умудряется отвечать всем тепло и ласково. Она любит людей и не устает от них.

Татьяна очень похожа на певицу Наташу Королеву, но сравнения этого не любит, намекая на женскую индивидуальность. Таня души не чает в знаменитой Терезе Дуровой, которая, прозрев после операции у нас, сказала, хорошо зная Наташу Королеву, что Танечка лучше. Другие женщины говорят, что Таня очень стильная девушка и что даже дурацкая серая кофта с нелепо завернутыми краями рукавов является последним писком моды. Таня все время учит меня одеваться и тоже все время находит эти вездесущие нитки на моей одежде. Она способна плакать, соболезнуя больному, очень ответственна в работе и говорит вместо слова «да» слово «конешно» с нажимом на букву "ш". А еще Таня, будучи москвичкой, очень любит Москву, и особенно Химки, где она родилась, приговаривая, что лучшая станция метро в мире — Речной вокзал.

— Итак, Таня, пиши… м… м… — произнес я. — Думая о знаке, который должны были оставить атланты нам, потомкам, можно сказать… м… м… что этот знак… м… м…

— Прямо так и писать — м… м…? — подковырнула Таня.

— М…да… м… м…

Мысль уже плавала вокруг, но никак не выходила наружу, в зону сознания. Наконец, еще несколько раз сказав «м… м…», я начал говорить нормально, без этого звука из одной буквы.

Кайлас — точка древнего Северного полюса

— Пиши, Таня! В свое время, анализируя гипотезу о существовании на Земле Города Богов, — начал диктовать я, — мне удалось прийти к предположению о возможности его местонахождения в районе Гималаев и Тибета…

— Почему так много однотипных слов — гипотеза, предположение, возможно? Может, писать более конкретно?

— Таня! Город Богов вначале надо найти, чтобы говорить конкретно. Пиши дальше!

— Пишу.

— Это предположение о тибетской локализации гипотетического Города Богов основывалось на многих вероятностных фактах, полученных из «Тайной Доктрины» Елены Блаватской и свидетельствующих о том… запятая…

— Поставила уже.

— … что именно в этом районе земного шара располагалась легендарная «Вара», находятся «Великие Мудрецы» и «Страна Богов»… Подожди!

Татьяна вскинула на меня глаза. Я вдохновенно сказал:

— Блаватская писала, что «Страна Богов» располагалась в полярной области. Выражения «Страна Богов» и «Город Богов» можно считать синонимами. Если принять во внимание, что Город Богов сочетай со священной горой Кайлас, то можно думать, что древний Северный полюс был на Тибете! Уж не Кайлас ли являлся точкой древнего Северного полюса? Давай подумаем.

— Давайте. Писать?

До Всемирного Потопа Северный полюс располагался в районе Гималаев и Тибета? Не была ли гора Кайлас точкой древнего Северного полюса?

Нет. Послушай вначале. Блаватская во многих местах своей «Тайной Доктрины» писала, что Северный полюс и полярные области являются «Обителью Богов», «Страной Богов», местом действия позитивных сил и тому подобное. С другой стороны, очень много данных сходится на том, что священная гора Кайлас является особым древним мистическим местом, похожим на необычную пирамиду, и находится в центре мировой системы пирамид и монументов древности. Отсюда можно провести логическую параллель, что священная гора Кайлас в древности была точкой бывшего Северного полюса. А Северный полюс, будучи, по Блаватской, «Обителью Богов», в древности был местом локализации Города Богов. Значит, в далеком прошлом на Северном полюсе был город, но особый город — Город Богов, со своим главным монументом — священной горой Кайлас. Давай запишем это!