Гибель гигантов - Кен Фоллетт Страница 259

— Ну ладно, придется сделать тебе еще.

У Левки все было в ажуре, все — как он рассказывал Григорию десять месяцев назад, сидя в поезде Троцкого, и даже еще лучше. Он купался в роскоши, живя в доме у тестя. Он управлял тремя ночными клубами Вялова и получал хорошую зарплату, не говоря уже о дополнительном наваре вроде откатов от поставщиков. Он поселил Маргу в шикарной квартире и приходил к ней почти каждый день. Через неделю после его возвращения она забеременела, и только что родила мальчика, которого они назвали Грегори. Левке удавалось держать все это в тайне.

В столовую вошла Ольга, и, поцеловав Дейзи, села за стол. Левка любил Дейзи, но к Ольге не чувствовал ничего. Марга была симпатичнее и с ней было лучше. И вообще в мире полно девчонок, в чем он убедился на последних месяцах ее беременности.

— Доброе утро, мама! — весело сказал Левка.

Дейзи поняла намек и повторила его слова.

— Папа что, кормит тебя? — сказала Ольга.

В последнее время они так и разговаривали, в основном обращаясь к ребенку. Несколько раз, когда Левка только приехал, они занимались сексом, но скоро вернулось их прежнее равнодушие друг к другу. Сейчас они спали в разных комнатах, сказав Ольгиным родителям, что Дейзи ночью просыпается, хотя просыпалась она редко. У Ольги был вид разочарованной в жизни женщины, но Левку это совершенно не волновало.

Вошел Джозеф.

— А вот и дедушка! — сказал Левка.

— Утро, — бросил Джозеф.

— Дедушка тоже будет сэндвич, — сказала Дейзи.

— Нет, — ответил Левка, — они для него слишком большие.

Когда Левка говорил очевидно неправильные вещи, Дейзи приходила в восторг.

— Нет, не большие! — сказала она. — Они очень маленькие!

Джозеф сел. Вернувшись с войны, Левка обнаружил, что тесть очень изменился. Он набрал вес, и полосатый костюм был ему мал. Спускаясь по лестнице, он пыхтел от натуги. Мускулы превратились в жир, черные волосы поседели, на прежде розовом лице появился нездоровый румянец.

Вошла Полина, неся из кухни кофейник, и налила Вялову кофе. Он открыл «Буффало Адвертайзер».

— Как бизнес? — спросил Левка. Это был не праздный вопрос. В полночь шестнадцатого января вошел в силу акт Вольстеда, в соответствии с которым запрещалось производить, перевозить и продавать алкогольные напитки. Империя Вяловых стояла на барах, гостиницах и оптовой торговле алкоголем. Этот запрет был ложкой дегтя в Левкиной бочке меда.

— Мы загибаемся, — сказал Вялов с необычной откровенностью. — За одну неделю я закрыл пять баров, а дальше будет хуже.

Левка кивнул.

— Я продаю в клубах слабое пиво, но оно никому не нужно. — Акт позволял торговать пивом, в котором было меньше половины процента алкоголя. — Чтобы почувствовать градус, надо выпить галлон.

— Мы можем понемногу торговать из-под прилавка, но достать много выпивки не получается, а потом — люди все равно боятся покупать.

Ольга пришла в ужас. О бизнесе она знала мало.

— Но что же ты будешь делать, папа?!

— Не знаю, — сказал Джозеф.

Вот и еще одна перемена. Раньше Вялов планировал бы заранее возможность такого кризиса. Однако акт был принят три месяца назад, и за это время Джозеф не сделал ничего, чтобы подготовиться к новой ситуации. Левка все ждал, что он вытащит из рукава припасенного туза. Сейчас с разочарованием он начал понимать, что этого не случится.

Это Левку беспокоило. У него была жена, любовница и двое детей, и все жили на доходы от бизнеса Вялова. Если империя развалится, Левке нужно думать, как быть дальше.

Полина позвала Ольгу к телефону, и та вышла в коридор. Левка слышал ее ответы.

— Привет, Руби, — сказала она. — Ты сегодня рано… — Потом она помолчала. — Что? Не может быть! — снова долгое молчание, а потом Ольга заплакала.

— Что за черт? — сказал Джозеф, поднимая голову от газеты.

Ольга с грохотом повесила трубку и вернулась в столовую. С глазами, полными слез, она сказала Левке:

— Ах ты ублюдок!

— Да что я сделал? — сказал он, хотя, кажется, догадывался.

— Ты… ты… сучий выблядок!

Дейзи заревела.

— Ольга, милая, да что случилось? — сказал Джозеф.

— У нее ребенок! — ответила Ольга.

— Ах, черт! — выдохнул про себя Левка.

— У кого ребенок? — не понял Джозеф.

— Да у Левкиной шлюхи. Которую мы видели в парке. У Марги.

Джозеф начал багроветь.

— Эта певичка из «Монте-Карло»? У нее ребенок от Левки?

Ольга кивнула, рыдая.

Джозеф повернулся к Левке.

— Ах ты сукин сын!..

— Давайте попробуем поговорить спокойно, — сказал Левка.

— Господи, — сказал Джозеф, вставая, — а я-то думал, что дал тебе хороший урок!

Левка отставил стул и вскочил. Он попятился от Джозефа, выставив вперед руки.

— Джозеф, да успокойтесь вы, к чертям! — сказал он.

— Не смей мне указывать! — взревел Вялов. С удивительным проворством он шагнул к Левке и выбросил вперед мясистый кулак. Левка отреагировал недостаточно быстро, чтобы уклониться от удара, и получил его в левую скулу. Было страшно больно, и его качнуло назад.

Ольга схватила вопящую Дейзи и бросилась к дверям.

— Прекратите! — взвизгнула она.

Джозеф ударил левой.

Давно уже Левка не дрался. Но он вырос в трущобах Петрограда, и рефлексы остались. Он отбил удар Вялова, шагнул к нему и ударил тестя в живот обоими кулаками по очереди. Вялов со свистом выдохнул. Потом Левка нанес несколько быстрых ударов Вялову в лицо, целя в нос, рот и глаза.

Вялов был человек сильный и любил распускать руки, но его слишком боялись, чтобы отвечать на удар, и уже давно ему не приходилось защищаться. Он отшатнулся и поднял руки в жалкой попытке заслониться от Левкиных ударов.

Левкины уличные инстинкты не позволяли ему остановиться, пока противник держится на ногах, и он продолжал наносить Джозефу удары по голове и в живот, пока старик, сбив по дороге стул, не упал навзничь на ковер.

В столовую с криком вбежала мать Ольги, Лена, и бросилась к мужу. Из кухонной двери испуганно выглянули Полина и кухарка. Из разбитого лица Джозефа шла кровь, но он приподнялся на локте и оттолкнул Лену в сторону. Потом, попытавшись встать, он вскрикнул и снова упал на спину.

Его кожа посерела и он перестал дышать.

— Господи Боже, — сказал Левка.

— Джозеф, Джо, посмотри на меня! — запричитала Лена.

Левка приложил ухо к груди Вялова. Сердце не билось. Он взял его за руку, но не смог нащупать пульс.