Консервативная революция в Германии 1918-1932 - Армин Молер Страница 25

Отталкиваясь от нашего определения «мировоззрения», как явления равноудаленного и от поэзии, и от науки, и от философии, можно выделить категории авторов имеющих к «Консервативной революции» лишь опосредованное отношение. Сначала выделим поэтов, в старом значении этого слова. Конечно, в этой книге будут цитироваться поэтические строфы, но только если они позволяют прояснить ценностные установки (разделы 3.5 и 3.7). Кроме этого поэзия будет упоминаться там, где необходима для постижения такого «перво-отца» как Фридрих Ницше. В то же самое время идеи «Консервативной революции» не мыслимы без поэтического влияния Стефана Георге, но всё-таки его творения имеют отдаленное отношение к теме нашего исследования.

Георге — был последним однозначным олицетворением того вида поэта, какого знала Германия, разбуженная Фридрихом Клопштоком. Многое напускное и притворное, что пристало к Георге, пожалуй, объясняется его отношением к этому утраченному статусу. Уже его «апостолы», как и можно было предположить, двигались больше по пути, который мы могли бы обозначить словом «мировоззрение». Если томики поэзии Георге — его незначительная проза в данном случае не учитывается — всё ещё принадлежат к поэтической традиции, то произведения выходцев из его «кружка» («Фридрих Второй» Эрнста Конторовича, книга о Ницше за авторством Бертрама или «Норма-дегенерация-упадок» Курта Хильденбрандта) находятся на той позиции, которая отстоит одновременно и от поэзии, и от науки, и от философии. У прочих поэтов подобный переход происходит не по границе «учитель — ученики», но проходит прямо по их творчеству. В контексте нашего исследования у Германа Бурте можно ссылаться не на стихотворения, а на роман «Вильтфебер — вечный немец», у Ганса Грима на статью «Писатель и время», у Кольбехайера на его теорию «бараков», а у Пауля Эрнста на теоретическую работу «Крушение марксизма».

То же самое относится к философам. Несомненно, что работа Макса Шелера «Гений войны и немецкая война» относится к нашей сфере изучения, но в то же самое время нет никаких сомнений в том, что сам Макс Шелер всё-таки причислятся к философам. Аналогичную позицию надо занимать и в отношении ученых. Например, «статс-биология» предложенная Якобом фон

Юкскюллем, не может быть пропущена при исследовании «Консервативной революции». Но всё-таки он, прежде всего естествоиспытатель. То же самое можно сказать об отдельных работах философов Макса Вандта, Ганса Эйбла, Франца Бёма, географа Эвальда Банзе, психолога Эриха Рудольфа Янше, педагога Филиппа Хёрдта, экономиста Вернера Зомбарта, искусствоведов Вильгельма Пиндера, Хуберта Шраде и Йозефа Стржи-говского, юристов Отто Келльройтера, Карла Ларенца, Эрнста Форштоффа и Эрнста Рудольфа Хубера, литературоведов Йозефа Наделра, Ганса Наумана, Рихарда Бенца, а также большого количества прочих. Эти ученые, равно как и философы, и поэты всё ещё остаются в предназначенных для них пределах, лишь изредка совершают вылазки в зону «мировоззрения».

Есть авторы, полностью принадлежащие к сфере «мировоззрения», но даже из их среды можно сделать исключение — это относится к т. н. «сводным братьям» «Консервативной революции». Под ними подразумеваются отдельные авторы, группы, журналы и вполне полноценные движения, которые дистанцируются как от «левых», так и от республиканских партий. Формально они очень блики к лагерю «Консервативной революции», но всё-таки не могут причисляться к ней безоговорочно. Они также предпринимают попытки, которые можно обобщить под лозунгами «третьего пути». С одной стороны эти люди видят слабость республики, с другой стороны они стремятся пройти между Сциллой коммунизма и Харибдой национал-социализма. Однако от консервативных революционеров их отличает отказ от наступательной революционности при принятии принципиальных решений. По сути своей они являются «реформистами», которые стремятся изнутри как-то укрепить, но отнюдь не снести здание республики, используя, правда, для этого чужие строительные материалы. Подобные устремления проявлялись на широком ареале и они охватывали самые разнообразные проекты. В качестве примера можно привести краткосрочное сотрудничество Демократической партии с «Народно-национальным имперским объединением» (ранее «Младо-немецкий Орден» Артура Марауна). Из этого синтеза летом 1930 года возникла «Немецкая государственная партия». То же самое происходило в кружке Хофгайсмара или в редакции «Нового вестника социализма», когда пытались разработать национальную тему в рамках марксистских установок. К этому можно также отнести Ганса-Иоахима Шепса и его «Пред-группу», которые пытались создать внутри еврейской общины боевой союз, аналогичный националистическим военизированным организациям.

Если учесть все эти исключения и то, что осталось после них, это можно считать базисом консервативнореволюционных авторов. Разумеется, в рамках данного исследования волей-неволей придется распределять внимание в соответствии с их интеллектуальным «весом». На передний план выходят «систематики» — те авторы, которые стремятся формулировать базовые воззрения, так сказать производят «образцы». «Практикам» в этой книге, посвященной истории формирования идеологии, будет уделяться внимания ощутимо меньше.

Через выработанные «систематиками» базовые понятия начиналась теоретическая разработка отдельных практических вопросов. В большинстве случаев этим занимались «практики», для которых теоретическое разъяснение было одной из частей их работы. По сравнению с «чистым искусством» «систематиков» они занималась «прикладным искусством».

Сюда же можно отнести упоминавшихся выше пангерманистов с экспансионистскими мечтаниями, а также представителей движения народного искусства, которое рассматривалось как «приложение» к общей национальной идее. В годы Веймарской республики идет формирование немецкой геополитики (Карл Ха-усхофер). Также сюда можно отнести аналогичные усилия по разработке идей немецкого сословного государства, или уже набиравших силу поборников идей расовой гигиены и расовой селекции. Подобные устремления не относятся к главным объектам нашего исследования, так как в их случае речь идет о приложении усилий в отношении идей, обнаруженных другими. Но в целом эти идеи могут быть включены в багаж «Консервативной революции».

Нельзя отрицать того, что важная область отводилась «практикам», занимавшимся работой, которой, несмотря на её важность, пренебрегали в области этих исследований. Пренебрегали, так как она казалась оторванной от идеи, в то время как именно эта деятельность с точки зрения влияния на политическую реальность могла обладать много большим значением, нежели некоторые из обсуждаемых здесь течений. Отсюда происходят духовные начинания, которые ставят своей целью сохранение немецкой самобытности, как в пограничных районах, так и за рубежом (преимущественно в Восточной Европе).

С пробуждением национализма на «Недалеком Востоке», расположенном между Германией и Россией, здесь стали собираться так называемые фольксдойче. В этой связи надо упомянуть две могущественные организации. Наибольшее количество культурных проектов было осуществлено «Немецким школьным союзом» (создан в 1881 году по образцу «Немецкого школьного союза Австрии», располагавшегося в Вене). Из него позже был выделен «Союз немцев за рубежом». Более политизированный был «Немецкий защитный союз» (основан в 1919 году), который после окончания Первой мировой войны занимался организацией немецких национальных меньшинств на территории новых государств Восточной Европы, значительная часть которых возникла после подписания мирных договоров. В Австрии действовал защитный союз «Южная Марка», который в 1925 году объединился с «Немецким школьным союзом Вены», после чего посвятил себя сохранению немецкой самобытности находившихся под угрозой итальянизации немецких национальных групп (Южный Тироль и т. д). Подобные национальные движения были сильнее на территории бывшей австро-венгерской монархии, нежели в землях так называемого «старого Рейха».