Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв. - Владимир Михайлович Соловьев Страница 25

Как бы ни была мила Франция сердцу многих русских эмигрантов, это вовсе не означало, что они безоговорочно стали франкофилами и, впадая в эйфорию, идеализировали страну Вольтера и Марата. При всем своем шарме Франция не только очаровывала, но и разочаровывала. Впервые побывавший в Париже летом 1862 года Федор Достоевский быстро разобрался, что ему не по душе, и в письме литературному критику Н.Н. Страхову так передал свои впечатления: «Француз тих, честен, вежлив, но фальшив, и деньги у него – все. Идеала никакого. Не только убеждений, но даже размышлений не спрашивайте. Уровень общего образования низок до крайности…»

Во второй половине XIX века во Франции сошлись два русских мира: эмигрантский и придворный. Последний обосновался на Лазурном Берегу. Вдова Николая I императрица Александра Федоровна пожелала приобрести в Ницце, в бухте Вильфранш, землю для Российского императорского дома. И обошлось она ей, по преданию, всего лишь в нитку жемчуга. Так было положено начало созданию на юге Франции популярного в среде высшей русской аристократии курорта и всей Французской Ривьеры. Ну а рассказы о том, что русские появились в этом райском уголке Франции чуть раньше французов, но позднее, чем римские легионеры, это, конечно, шутка, веселая байка, которую, однако, охотно подхватили местные гиды.

Русская элита (сливки общества, высшая аристократия) жила в Ницце своей жизнью и будто бы не соприкасалась с эмигрантской диаспорой.

Портрет императрицы Александры Федоровны. Н.К. Бондаревский. 1907 г.

Но на самом деле те 400 близких ко двору русских семей, которые обзавелись землей и жильем в Ницце, были связаны с некоторыми из эмигрантов родственными узами или многолетней дружбой. Теперь вдали от России судьба опять свела их вместе, и кто-то из лиц избранного круга так и не решился, а кто-то отважился и счел возможным возобновить прерванные контакты и прежние взаимоотношения.

Однако к началу XX века состав русской политической эмиграции существенно обновляется и меняется за счет членов экстремистских партий и организаций. По сути, если отбросить ложный пафос и риторику, это были криминальные элементы, которые сбежали за границу, заметая следы совершенных ими на родине преступлений. Именно в это время словосочетание «революционер из России» в глазах западноевропейского обывателя равнозначно понятию «террорист». Действительно, концентрация во Франции боевиков, бомбистов, участников актов насилия от вооруженных ограблений до убийств должностных лиц или покушений на них столь велика, что вызывает серьезное беспокойство и озабоченность французских властей.

Даже сравнительно безобидная партийная школа для рабочих активистов в местечке Лонжюмо под Парижем, созданная В.И. Лениным и его соратниками, пользуется дурной славой как место, где проходят курс обучения террору.

На самом деле слушателям всего лишь читались здесь лекции по политической экономии, истории, теории и практике социализма и т. п. Правда, сама эта школа финансировалась на деньги от называемых эксов (от слова «экспроприация» – принудительное изъятие) – налетов на почтовые поезда, кареты, казначейства, банки, магазины, конторы заводов и фабрик. Похищение денег было с размахом организовано от Кавказа до Урала, сопровождалось кровью и человеческими жертвами, и революционной романтики в этих нападениях было не больше, чем в уголовных преступлениях бандитов и разбойников с большой дороги.

В Туманном Альбионе

I*усская эмиграция не была локализована и привязана к какой-то одной стране. Такие политические эмигранты, как А.И. Герцен, М.А. Бакунин или П.А. Кропоткин активно перемещались по Западной Европе, и это относится и к другим изгнанникам из России. Сколько-то лет они, допустим, жили во Франции, затем перебирались в Англию, оттуда – в Германию, подолгу оставались в Швейцарии, а позднее снова оказывались во Франции или в Англии. Для Герцена и его друга Огарева это особого труда не составляло. За границей они не бедствовали, ибо оба сумели вовремя продать свою недвижимость в России и перевести капитал во Францию, что обеспечило им вполне безбедное существование.

В Великобритании к концу XIX века сложилась компактная община русских политэмигрантов численностью свыше 9,5 тысячи человек. Они сосредоточились главным образом в трех крупных промышленных городах – Лондоне, Лидсе и Манчестере. Правда, кроме русских, среди них были и поляки, участвовавшие в революционном и национально-освободительном движении, и, преследуемые царизмом, вынужденные покинуть Россию.

Первые русские (если не считать дипломатов и купцов) ступили на английскую землю еще в начале XVII столетия. Это были молодые люди из хороших семей, посланные царем Борисом Годуновым обучаться наукам и набираться на Западе ума-разума.

В стране Туманного Альбиона им настолько понравилось, что они пожелали остаться и стали «невозвращенцами».

В XIX веке столица Великобритании – центр свободной русской печати. Именно оттуда «звонит» «Колокол» – газета, издаваемая для тайного распространения в России друзьями и единомышленниками А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Из Лондона исходят и попадают на родину альманах «Полярная звезда», сборники «Голоса из России», журналы «Накануне», «Народоволец», «Хлеб и воля», доносившие до соотечественников вольное русское слово.

Традиция брать под защиту инакомыслящих существует в Великобритании давно и насчитывает не одно столетие. И помимо русских изгнанников и борцов с самодержавием в Англии жили тогда политэмигранты из самых разных стран.

Впрочем, в Великобритании до поры до времени предпочитают искать убежище не только революционеры и лица, критически настроенные к царскому режиму, но и люди, ни в чем предосудительном не замеченные. Страна Томаса Мора и Шекспира привлекает россиян не только свободой мысли и слова, но и передовыми технологиями, рациональностью и удобством жизни. Император Александр I, побывавший в 1814 году в английской столице, сразу оценил комфорт роскошной гостиницы на Пикадилли, в которой остановился во время своего визита. Больше других новинок отеля ему понравился нигде еще не виданный ватерклозет. Во дворце английских королей это усовершенствование канализационной системы еще отсутствовало, и потому любивший удобства русский монарх наотрез отказался туда переселяться.

Англомания с начала XIX века – распространенное явление в России. Не случайно А.С. Пушкин, никогда не бывавший ни в Англии, ни вообще за границей, мечтает увидеть «Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы…», в чем и признается своему другу П.А. Вяземскому.