Истоки медвежьей Руси - Марина Леонтьева Страница 25

В незапамятные времена финны принимали солнце за металлическое кольцо, в середине которого заключена огненная материя. Вот слова старой финской песни, обращенной к сыну солнца: «Вознеси огонь на небо в средину золотого кольца, пусть оно светит днем и покоится ночью, восходит по утру и закатывается вечером».

По замечанию Д. Фрэзера, название «огонь небесный» указывает на существование связи между земным и небесным пламенем и способ, при помощи которого огонь первоначально зажигался, говорит о том, что его считали суррогатом солнца. Очень возможно, как полагают некоторые ученые, что когда-то огонь во время празднеств добывали трением двух кусков дерева, а иногда… путем вращения колеса. По предположению Д. Фрэзера, предназначенное для этой цели колесо изображало солнце, ассоциируясь с ним. У некоторых народов этот обычай сохранился до наших дней, когда в день летнего солнцестояния огонь разжигался при помощи быстрого вращения колеса вокруг деревянного шеста ^[145].

Но вернемся к нашим медведям. Норвежские писатели O. Vorren и E. Manker в книге «Культура саамов» (перевод сделали М.В. Леонтьева и М.В. Тарасова) приводят свидетельство очевидца об обычае народа, обитавшего на севере Скандинавского полуострова в начале XVII века. Этот древний ритуал связан с кольцами и магическими кругами. Обнаружив берлогу, один из охотников своими следами вокруг нее рисовал на снегу круг, как бы заключая в нем медведя. Потом собиралось побольше людей, и все отправлялись на охоту. Тот, кто рисовал круг у медвежьей берлоги, шел первым, держа в руках посох с нанизанным на него каким-то, по словам древнего автора, магическим кольцом. После того как медведя забрасывали копьями, ему посвящался куплет из «медвежьей песни» с благодарностью за то, что он позволил себя поймать и никого не повредил из охотников. Затем медведя на лопарских санях, запряженных оленями, отвозили к стойбищу. Женщинам запрещалось управлять такими санями. Более того, они не могли вообще смотреть на медведя. Продолжая исполнять «медвежью песню», охотники как бы предупреждали женщин, чтобы они не высовывались из чума. Они в это время там сидели, держа наготове медные кольца. И когда охотники, приподняв занавес из шкур, вползали в чум, женщины обязаны были смотреть на них только через эти медные кольца, одновременно дружно плюясь разжеванной ольховой корой, как бы имитируя сильно идущую кровь на лицах охотников. Шкуру со снятого трофея получал тот, у которого было магическое кольцо. Вероятно, существует какая-то связь между каменными кольцами скифов, глиняными и металлическими кольцами русов и финнов.

Итак, кольцо (или колесо) в далекой древности символизировало солнце. Среди петроглифов Кольского полуострова, обнаруженных на реке Поной, находится, по утверждению В.Н. Демина, древнейшее изображение Колы-Солнца. Оно представляет собой кольцо с жирной точкой посередине. Такие же сакральные знаки солнца зафиксированы в наскальных рисунках Урала и петроглифах на каменистых берегах Ладожского озера. А вообще этот древний символ получил широкое распространение во всех частях света и практически на всех отрезках исторического развития, начиная с каменного века ^[146].

Кольцо, символизировавшее солнце, имело у древних северян более широкое понятие и представляло собой изображение всего неба, где обитали боги. Некоторые северные народы приписывали нашему герою – медведю – исключительно божеское происхождение, называя его «сыном неба, который оставляет небо вопреки отцу». В «медвежьих песнях» называли медведя «сыном высшего бога, который по зависти низведен с неба на землю» ^[147]. Отсюда можно вывести прямую связь между медвежьей лапой, принадлежащей «сыну неба» и кольцом, символизирующим солнце или небо, т. е. эти обязательные предметы похоронной церемонии имели одно и то же значение в сознании древних людей. Более того, одновременные находки глиняных изображений медвежьих лап и колец дают основания предполагать, что здесь, вероятно, зафиксировано затухание медвежьего культа, постепенно вытесняемого зарождающимся культом солнца или неба, которое сменится позднее культом человека.

И в заключение рассказа о загадке глиняных колец приведем свидетельство немецкого путешественника и посла Адама Олеария (1603–1671), совершившего поездку в Московию в 30-е годы XVII века, имеющее непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. В Москве его поразило огромное количество церквей и монастырей, которых насчитывалось в то время более двух тысяч. Любознательный немец обратил внимание на то, что «каменные церкви все внутри с круглыми сводами». Русские, рассказывает Олеарий, не могли ему объяснить, чем это обстоятельство вызвано. По его предположению, русские это позаимствовали у древнейших народов, которые в большинстве случаев строили своды храмов круглыми, полагая, что «они, являясь Божьими домами, должны иметь сходство с небесным сводом». И приводит в пример рассказ о существовании в Риме прекрасного языческого храма Пантеона, имевшего идеально круглую форму, объясняя тем, что «Пантеон, как на то указывает его имя, должен включать в себя изображения всех богов и круглою формою своей сходствовать с небом». Хотя тут же приводит другое интересное объяснение, цитируя слова какого-то Боасарда: «Так как Марк Агриппа построил этот храм в честь Опс или Кибелы, матери богов, имеющей под своим покровительством круглую землю, то и храм этот должен был получить круглую форму». По следующему объяснению, свидетельствует Олеарий, у древних существовал такого рода способ моления, что они во время молитвы вращались кругом, как на это указывал Плиний: «При молитве мы поднимаем правую руку к устам и вращаем все тело» ^[148]. Как видно из приведенного, все это имеет непосредственное отношение к разгадке тайны глиняного кольца.

* * *

Почти у всех народов, в том числе и у русского, известны поверья и сказания о человеческом происхождении медведя. Более того, они считали, что от сожительства медведя с женщиной родятся дети. Медведь поражал их воображение не только своей силой и оглушительным ревом, но и своим сходством с человеком. Даже у белого медведя, по утверждению путешественника А.Ф. Миддендорфа (1815–1894), северные охотники находили «весьма много сходства с человеком». В Сибири еще в начале XX столетия люди верили в то, что медведь входит в силу, подобно человеку, лишь к двадцати годам и что у него все «человечье», кроме головы и ног, которые «коротки, а были бы подлиннее, то и они походили бы на человечьи» ^[149]. Доказательством того, что медведь прежде был человеком, служило его умение ходить на задних лапах. П.С. Ефименко (1887) приводит такое же поверье о происхождении медведя от человека, записанное им в Архангельской губернии: «Медведь прежде был человеком, но, по велению Господню, за убийство родителей сделался хищным лесным зверем» ^[150].