Рождение Европы - Жак Ле Гофф Страница 25

Еще один всплеск активности привел к новому усилению английской монархии в середине XII века. В конце смутного периода, обусловленного смертью Генриха I в 1135 году, его дочь Матильда вышла замуж за графа Анжуйского Джоффруа Плантагенета, и их сын Генрих II (1154–1189) стал королем Англии, при этом располагая большими владениями и во Франции: в них входили Анжу, Пуату, Нормандия и Гиень. При Генрихе II Англия стала первым «современным» королевством христианского мира. Хоть его иногда и называют «анжуйской империей» или «империей Плантагенетов», но империя — нечто совсем иное. Характер правления Генриха II был таков, что этот знаменитый король, против которого выступили его супруга Элеонора Аквитанская и сыновья Ричард Львиное Сердце и Иоанн Безземельный[20], оставил о себе воспоминание как о монархе, чей двор был прекрасно устроен и привлекал покорное королю дворянство, но при этом являлся сущим адом[21]. Так начала вырисовываться монархическая Европа с ее королевскими дворами, их блеском, интригами и раздорами. На много веков Англия останется образцом для остальных европейских монархий.

ФРАНЦИЯ

Другой монархией, которая укрепилась лучше и раньше других — одновременно с английской, — стала монархия французская. Одна из причин ее стабильности — это непрерывность французской королевской династии: Капетинги правили во Франции начиная с 987 года. Укрепляющими факторами стали отстранение от трона женщин и воля биологического случая, который бесперебойно предоставлял королям наследников мужского пола вплоть до 1328 года. То была Европа, где господствовало право первородства. Королей Франции тогда в первую очередь заботил вопрос о том, как добиться от мелких сеньоров повиновения королевской власти. Позднее они нашли опору в священнослужителях и мелком дворянстве, удерживая таким образом высшую аристократию на некотором расстоянии от властных функций. Кроме того, Капетинги укрепляют свою власть еще одним способом: возводят королевский дворец в Париже и делают этот город столицей. Так зарождается Европа столиц. Прочности капетингской монархии способствовало и то, что поблизости от их резиденции располагалось известное бенедиктинское аббатство Сен-Дени, которое поддерживало королевскую власть и к тому же являлось одним из главных центров, где создавалась почтительно относящаяся к ней историография. В XIII и XIV веках там будут созданы большие национальные хроники. Так возникает Европа истории и историографии.

Монархия Капетингов умело использовала важные преимущества, которые ей достались. Первым из них было помазание в Реймсе каждого короля в начале его правления, что напоминало об особом статусе монархии франков, глава которой — король Хлодвиг — принял в Реймсе помазание «ангельским» маслом: по легенде, оно было доставлено с небес Святым Духом и превратилось в елей. Кроме того, Капетинги сумели отчасти воспользоваться растущей популярностью культа Святой Девы. Символический цветок лилии и голубой цвет мантии, заимствованные французскими королями, — не что иное, как элементы культа Девы Марии, который достиг невиданных масштабов между XI и XIII веками. Со времени правления Роберта Благочестивого (996–1031) цветок лилии появляется на королевской печати. И если английские короли оттолкнули от себя Церковь убийством архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета (1170), то во Франции союз Церкви и королевской власти, алтаря и трона, служил прочной основой политической стабильности.

КАСТИЛИЯ

Третья монархия возникла на Пиренейском полуострове в результате взаимодействия различных сил внутри христианского мира. В период Реконкисты, по мере того как христиане все больше теснили мусульман к югу, мозаика возникавших в ходе этого процесса королевств постепенно упрощалась, из чего извлекла пользу, в числе прочих, Кастилия, которая сначала слилась с Наваррой, потом присоединила к себе Леон — после того, как граф Кастильский Фердинанд одержал в 1017 году победу над королем Леона, принял помазание в Леоне в 1037 году и стал называться королем Кастилии и Леона. Но это объединение приняло окончательный характер лишь в 1230 году. Королям Кастилии приходилось считаться с воинственными дворянами, среди которых был один, чья судьба стала весьма характерной для двусмысленной ситуации, сложившейся на полуострове, где дворяне то поступали на службу к христианским королям, то сражались на стороне мусульман. Этот человек — Родриго Диас де Вивар, который воспитывался вместе с Санчо II, будущим королем Кастилии, — становится героем рыцарского эпоса, легендарным Сидом (1043–1099), и я еще вернусь к нему[22].

Кастильские короли, тем не менее, понемногу устанавливают свою власть, опираясь не только на аристократию, но и на городские олигархии, на города Кастилии, собирая ассамблеи, кортесы и даруя привилегии (фуэрос) сообществам горожан и людей незнатного происхождения. Вместо Толедо, отвоеванного у мусульман Альфонсом VI Кастильским в 1085 году, короли Кастилии учредили другую столицу, Бургос, епископство которого с 1104 года подчиняется непосредственно Святому престолу, и в XIII веке этот город получает официальный титул «главного города Кастилии и резиденции королей» (cabeza de Castilla у cámara de los reyes).

НОРМАННЫ

К трем уже перечисленным крупнейшим монархиям, явившимся прообразом монархической Европы, нужно добавить одно особенное королевство, созданное диаспорой норманнов, — такое название в Средние века дали скандинавам; эта монархия стала важной составной частью всего описанного ансамбля. Норманны создали монархии в самой Скандинавии (в Норвегии «Княжье зерцало» появилось в XIII веке), хотя и достаточно непрочные; часть викингов высадилась во Франции, образовав Нормандию, а потом — в первой половине XI века при Кнуте Великом (ум. в 1035) — скандинавы, не полностью и ненадолго, завоевали Англию. Кроме того, эта удивительная диаспора в конце XI века создала королевство в Южной Италии: сначала, в период с 1041 по 1071 год, они отвоевали у византийцев Калабрию и Апулию (Робер де Гвискар захватил город Бари в 1071 году, а в 1087 году моряки доставили туда останки святого Николая и поместили их в великолепную базилику — отсюда идет поклонение святому Николаю, покровителю детей и школьников, которое распространится по всей Европе), потом королевство расширилось и в 1137 году включило в свой состав Неаполь, а перед этим — Сицилию (в 1072 году был захвачен Палермо, а в 1086-м — Сиракузы).

Все началось с периода острых конфликтов с папским престолом — из-за них Рожер I (1031–1101) получил прозвище «тирана», которым награждали скверного короля в память об античных тиранах, — но потом норманнские правители Сицилии помирились с Папами, и королевство, вырванное из рук и византийцев, и мусульман, становится одним из прекраснейших христианских королевств, вернув таким образом Южную Италию и Сицилию западному христианскому миру. Рожер II (ок. 1095–1154) был коронован в 1130 году после переноса королевского престола в Палермо.

Последний норманнский король Сицилии Вильгельм II (1154–1189) умер бездетным; корона досталась его тетке Констанции и ее мужу, сыну Фридриха Барбароссы, который в 1191 году стал императором Генрихом VI. Он скоропостижно скончался в 1197 году и оставил королевство Неаполя и Сицилии своему сыну, будущему Фридриху II. Тот, развивая и укрепляя дело рук своих норманнских предков, сделает королевство одной из наилучшим образом организованных феодальных монархий. Палермо станет единственным городом христианской Европы, достойным соперничать с крупными византийскими и мусульманскими городами. Что касается культуры и искусства, активная переводческая деятельность и непрерывное сотрудничество христиан, иудеев и мусульман сделают Палермо одновременно образцом для столиц христианской Европы и исключением из правил. Если бы королевство Южной Италии и Сицилии не было в конце XIII века ненадолго завоевано французами — брат Людовика Святого, Карл Анжуйский (1227–1285), правил там с 1268 года, — а потом, на более продолжительный срок, арагонцами, в 1282 году, после расправы над французами, получившей название «Сицилийская вечерня», — если бы не эти последовательные завоевания, можно себе представить, что этот кусочек средиземноморского христианского мира мог бы остаться независимым либо присоединиться к византийским или мусульманским территориям. На этом примере становится ясно, что географические и исторические данности, характерные для Европы, существуют вовсе не испокон веков.