Европа и ислам. История непонимания - Франко Кардини Страница 25

С другой стороны, известия об экспедиции, которые в 1097–1098 годах приходили из Малой Азии, были такими неопределенными и противоречивыми, что лишь на соборе в Бари в октябре 1098 года Папа, кажется, получил более или менее ясное представление о том, что происходит на азиатском побережье. Одним из главных участников крестового похода был скандинавский герцог, обосновавшийся в Италии, Боэмунд Тарентский (д'Альтавилла), старший сын Гвискара и племянник Рожера, который, впрочем, не любил его и нисколько ему не доверял. Рожер, возможно, был доволен тем, что племянник целиком погрузился в запутанные малоазиатские и сирийские дела, но при этом ничуть не собирался помогать ему и всем остальным, кто своими действиями мог испортить его добрые отношения с властителями Северной Африки. Рожер хотел спокойно завершить завоевание Сицилии и поэтому отклонил предложение участвовать в коалиции, которая в 1087 году напала на ал-Махдию. Взятие этого города принесло бы Рожеру, хозяину сицилийских портов, господство на том пространстве, где проходили все торговые пути, связывающие Восточное Средиземноморье с Западным. Однако он прекрасно понимал, что не выдержит такого бремени: подобное приобретение заставило бы объединиться против него альморавидов, зиритов и Фатимидов. По той же причине, какова бы ни была воля Папы, который, кстати, ранее благословил его сицилийскую кампанию, Рожер не собирался компрометировать себя участием в Iter Hierosolymitanum. Знаменитый арабский историк Ибн ал-Асир, живший на рубеже XII и XIII веков, сообщает нам о том, что французские военачальники обратились к Рожеру с просьбой предоставить свои порты для кампании, целью которой было завоевание Северной Африки. Однако Рожер не хотел портить добрососедских отношений с эмирами Туниса и поэтому посоветовал воинственным единоверцам обратить свои взоры на Сирию. Поскольку арабский историк писал это спустя целый век после упомянутых событий, он истолковал этиологию крестового похода совершенно неожиданным и спорным образом: по его мнению, франки изначально собирались захватить Африку, используя сицилийские порты, и только совет Рожера «перевел» их воинственные намерения на Иерусалим. В остальном, однако, позиция, занятая завоевателем Сицилии, выявлена Ибн ал-Асиром с большой проницательностью.

Собор в Труа 1128 года фактически открыл дорогу созданию духовно-рыцарских орденов: то, что ранее было обычным братством (fraternitas) рыцарей вокруг «Храма Соломона», которое имело целью помогать паломникам и защищать их, превращалось в воинство (militia), которое подчинялось духовному уставу. Папы предоставляли такие же отпущения грехов, какие дал Урбан II в 1095 году, тем, кто выражал готовность поддержать королевство крестоносцев в Сирии, кто сражался в Испании и кто боролся с врагами Римского папского престола за свободу церкви (pro Übertäte Ecclesiae). Подобное решение, в частности, было принято на Пизанском соборе 1135 года, в разгар борьбы Святого престола с Рожером II Сицилийским.

Статья XXIII из «Постановления» («Decretum») Грациана, опубликованного примерно в 1140 году, имела целью урегулировать войну против мусульман с юридической точки зрения. Пять-шесть лет спустя, в 1145–1146 годах, две разные редакции энциклики Папы Евгения III «Столькие предшественники» («Quantum praedecessores»), резюмируя все папские постановления относительно борьбы с неверными, начиная с указов Папы Александра II по поводу осады Барбастро, заложили основу систематизации правовых оснований крестовых походов. Двумя годами позже в новой энциклике «Божественное вознаграждение» («Divina dispensatione») Папа говорил о крестовых походах не только в Святой земле, но и в Испании (после того, как в 1118–1126 годах Альфонс I Арагонский по прозванию «Воинственный» дошел от Сарагосы до Малаги), и на севере Европы против язычников-вендов. Экспедиция в Сирию оказалась гибельной, походы против славян — малорезультативными, зато в Испании крестоносцы — среди которых были также генуэзские и пизанские моряки — сумели захватить Альмерию и Тортосу. Альмерия снова попала в руки мавров в 1157 году, когда ал-Андалус после падения альморавидов уже десять лет находился под властью альмохадов (ал-муваххидун — «поборники единого Бога») — нового религиозного движения, проповедовавшего строгое соблюдение исламских норм, которое активизировалось на всей территории Магриба.

Духовно-рыцарские ордена тем временем не только укрепились на Пиренейском полуострове, но и дали импульс (как в Германии или Ливонии) возникновению местных орденов, организованных преимущественно по образцу ордена тамплиеров. Тамплиеры и госпитальеры св. Иоанна были ведущей силой в Арагоне; иначе обстояли дела в Кастилии, Леоне и Португалии. В 1157 году тамплиеры заявили королю Санчо III Кастильскому о своем отказе защищать крепость Калатрава. Тогда охрана крепости была поручена некоему «братству» (fraternitas), состоявшему из добровольцев, которые позже были приняты в ряды цистерцианцев: так образовался орден Калатрава, за которым последовали Компостела и Алькантара. Под влиянием различных обстоятельств возникали и другие местные ордена, но затем они поглощались орденами более крупными.