Таинство любви сквозь призму истории. Отношения мужчины и женщины с библейских времен до наших дней - Барбара Картленд Страница 25

Король, любивший хорошеньких женщин и умных мужчин, был сластолюбцем. В момент его рождения, в час ночи, на небе появилась планета Венера. Подданные видели в этом причину его вечных поисков новых волнующих приключений с дорогостоящими любовницами.

Когда они, одна за другой, надоедали ему, он соперничал со своими верными, но похотливыми подданными в охоте за дешевыми прелестями обитательниц парилок в Саутоуорке и в домах разврата на задворках Флит-стрит, известных как «Альзация» ³².

Но про Карла с его любовницами написано столько, что мы нередко забываем об одном важнейшем, прекраснейшем в его жизни чувстве – любви к сестре. Минетт была единственной женщиной, которую он мог назвать «идеальной».

Начиная письмо с обращения «милая, дорогая сестра», он пишет:

«Я никогда не отрекусь от любви к тебе, и ты питаешь ко мне такую привязанность, что единственным поводом, по которому мы когда-нибудь сможем поссориться, будет вопрос о том, кто из нас кого больше любит. Здесь я тебе никогда не уступлю…»

В 1670 г. после долгих приступов невыносимой, смертельной боли, вызванной, вероятно, раком желудка, Минетт умерла. В последние мучительные часы она вновь и вновь говорила о брате:

«Я любила его больше самой жизни и, умирая, жалею лишь о том, что оставляю его».

Хотя Карл был неверным мужем португальской малютки жены, по-своему глубоко его любившей, он проявлял неожиданную деликатность и чуткость.

«Однажды ночью, – писал в 1667 г. придворный, – королева почувствовала тошноту, когда король был с ней в постели. Он встал в ночной рубашке, чтобы найти для нее таз, но не успел вернуться, и ее стошнило прямо на простыни. Тогда он надел халат, шлепанцы, принес полотенце, протер постель досуха, переложил королеву на чистое, потом позвал фрейлин и удалился в свои покои, но, прежде чем заснул, трижды приходил посмотреть на нее».

Как свидетельствуют комедии и литература эпохи Реставрации, у мужчин было в моде жениться на деньгах, а ради удовольствия соблазнять, обманывать, покупать. Женщины же в девичестве берегли свою честь, как пользующийся спросом товар, а выйдя замуж, спешили нарушить брачные обеты.

Пресыщенные сексуальные аппетиты общества неизбежно приводили к извращениям и всевозможным излишествам. Карл и сопровождавшие его в изгнании придворные привезли их из Европы, где наихудшие прегрешения скрывались за благородным фасадом французского двора. В Англии такой ширмы не было, так что все, даже публика, не имевшая доступа во дворцы, обо всем знали и смаковали «сладкие крохи скандала».

Поэтому так легко забывается, что после долгих лет волнений Карл принес своему народу мир и процветание. Он выстроил новый лондонский Сити, открыл дверь в новый век благополучия и широкой инициативы, вел блистательные политические игры с Францией, превосходя в этом любого другого монарха.

Однажды он сказал сестре, что принадлежит к тем фанатикам, которые считают злобу гораздо более страшным грехом, чем простую моральную неустойчивость. Но больше помнится именно «моральная неустойчивость» Карла, неспособного устоять перед хорошенькой женщиной.

Лорд Лансдаун вполне мог посвятить Карлу строки, написанные через несколько лет после смерти короля: