Гунны - Владимир Ключников Страница 25

Разрешение было получено. Византийский историк Сократ Схоластик так пишет о Валенте: «Для поселения назначил он им Фракию и в сем деле почитал себя очень счастливым, ибо рассчитывал приобрести в них готовое и благоустроенное войско против неприятелей и надеялся, что варвары будут более страшными охранителями пределов империи, чем сами римляне. Посему с того времени он не заботился о пополнении римских войск…» Но готы не оправдали надежд императора: «Получив Фракию и безопасно владея римской областью, варвары не вынесли своего счастья» ²⁵³.

Впрочем, «счастье» переселенцев было весьма сомнительным. Их, по сообщению Иордана, «постигли, – как это бывает с народом, когда он еще непрочно обосновался на месте, – оскудение и голод». О тяжелом положении готов, перешедших Дунай, пишут многие историки того времени. Что же касается римлян, то они развернули на берегах Дуная бойкую спекуляцию продуктами, продавая «не только мясо, баранье или бычье, но даже дохлятину – собачью и других нечистых животных, причем по высокой цене; дело дошло до того, что любого раба продавали за один хлеб или за десять фунтов говядины». Скоро голодающие были вынуждены продавать предприимчивым римлянам не только рабов, но и собственных детей ²⁵⁴. И в конце концов они, как пишет Павел Орозий, «принужденные голодом и несправедливостями взяться за оружие, разбив войско Валента, разлились по Фракии, наполняя все вокруг убийствами, пожарами и грабежами» ²⁵⁵.

Это было началом конца Римской империи. Теперь разногласия между готами, аланами и гуннами отступили на второй план. Варвары хотя и воевали между собой, но охотно объединялись для того, чтобы совместно грабить имперские земли. Впервые за многие века Риму пришлось не сдерживать натиск противников на приграничных территориях, а сражаться на собственных, давно уже вошедших в состав державы.

Готы «призвали к себе шайки гуннов и аланов, соблазнив их надеждой на огромную добычу» ²⁵⁶. Вооруженные орды варваров захватили юго-западные провинции. «Безнаказанно рассыпались они для грабежа по всей равнине Фракии, начиная от местностей, которые омывает Истр, до Родопы и пролива между двумя огромными морями. Повсюду производили они убийства, кровопролития, пожары, совершали всякие насилия над свободными людьми» ²⁵⁷.

Решающая битва между варварами и римлянами произошла неподалеку от города Адрианополь в 378 году. Варваров возглавлял готский вождь Фритигерн, римским войском командовал Валент, лично принявший участие в битве, которая стала для него последней. После долгого сражения римляне были полностью разбиты, и остатки их войска бежали с поля боя. Император был ранен стрелой во время бегства и вскоре умер. Некоторые говорили, что приближенные спрятали раненого Валента в деревенской хижине, а варвары, не зная, что в ней укрывается столь высокопоставленный противник, подожгли ее, и император погиб в огне. Так или иначе, тело его не было найдено. Всего же римляне потеряли в этой битве две трети своего войска. Марцеллин пишет, что «только битва при Каннах была столь же кровопролитна, как эта» ²⁵⁸.

Разгромив римскую армию, готы под предводительством Фритигерна осадили Адрианополь. Правда, город так и не был взят. Но вскоре, по сообщению Марцеллина, который и раньше упоминал гуннов и алан в составе готских орд, к готам вновь «присоединились воинственные и храбрые гунны и аланы, закаленные в боевых трудах». Объединенные войска варваров двинулись на Константинополь, «неисчислимые сокровища которого возбуждали их грабительские инстинкты». Город спасло чудо: в нем случайно оказался отряд союзников-сарацинов, которые имели обыкновение прямо на поле боя пить кровь из горла поверженного врага. Этот обычай (по крайней мере, по утверждению Марцеллина) внушил такой ужас осадившим Константинополь варварам, что они оставили мысль о сокровищах столицы и «рассыпались по северным провинциям» ²⁵⁹, дойдя до самого подножия Юлиевых Альп, которые в древности назывались Венетскими ²⁶⁰.

Значительная часть гуннов вскоре после битвы при Адрианополе, вероятно, обосновалась в Среднедунайской низменности, в том числе в Паннонии, точнее, в какой‐то ее части.

Вся Паннония гуннам не принадлежала никогда. Здесь долгое время обитали готы, аланы и сарматы, вандалы, гепиды…

В 396 году в Паннонии Приме на правах федератов ²⁶¹ были поселены маркоманы. Здесь всегда сохранялось какое‐то количество римских городов и гарнизонов. Здесь существовали земледельческие поселения – во времена гуннского владычества они могли находиться под властью гуннов, но там продолжали жить люди, которые появились в этих местах значительно раньше. Четких границ между всеми этими группами не существовало. И готы, и гунны периодически договаривались с империей о том, что какая‐то часть Паннонии будет им отдана для поселения, порой они теряли эти земли, потом получали или захватывали новые. Административно историческая область Паннония была разделена на несколько провинций. Но реальная карта Паннонии постоянно перекраивалась. Позднее, во времена Аттилы, Паннония стала сердцем его державы, хотя при этом главная ставка вождя находилась на другом берегу Дуная.

По поводу того, когда гунны избрали эти земли ядром своего кочевого государства, существуют разные точки зрения – некоторые считают, что Паннонию гунны получили лишь в 425 году от римского военачальника Аэция, которому они помогали в войне с готами ²⁶². Но в хронике Марцеллина Комита (не путать с Аммианом Марцеллином) под 427 годом идет следующая запись: «Паннонские провинции, которые удерживались в течение 50 лет гуннами, были возвращены римлянами» ²⁶³. И это значит, что гунны осели в этих местах еще в 377 году (а скорее, в 378‐м, после битвы при Адрианополе).

Примерно о том же пишет Иордан: «В двенадцатый год правления Валии гунны были изгнаны римлянами и готами из Паннонии после почти пятидесятилетнего обладания ею» ²⁶⁴. Правда, король вестготов Валия царствовал только четыре года (с 415 по 419 год) и о «двенадцатом» годе его правления речь идти не может – в этом Иордан явно ошибся. Но если понимать слова Иордана как «двенадцатый год от начала правления Валии», то получится тот же самый 427 год, что и у Марцеллина Комита, и соответственно та же самая дата заселения Паннонии гуннами. Существует мнение, что Марцеллин Комит и Иордан почерпнули эти сведения из одного и того же источника. Но нет особых оснований думать, что источнику этому нельзя доверять. Во всяком случае, Марцеллин Комит, первый канцеллярий императора Юстиниана, имевший доступ к константинопольским архивам и писавший свою хронику достаточно скоро после описанных событий (в середине VI века), был, очевидно, хорошо осведомлен ²⁶⁵.