Чао, Вьетнам - Эльдар Саттаров Страница 25

Колониальные власти, признав Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджу независимыми государствами Французского союза, приступили к постепенной реализации имперских планов де Голля. За собой французская администрация оставила и внешнеполитические дела, и дипломатические отношения новообразованных государств Индокитайской федерации. Помимо Франции эти потешные, марионеточные образования признала только одна страна – США Трумэна.

Американцы уже тогда осознали, что, разделив Европу со Сталиным, не должны уступать социалистическому лагерю ни пяди земли в пробуждающейся Азии, в которой они видели громадный потенциал экономического развития. Они полным ходом готовились к прямой военной интервенции в Корее. А в это время в огромном соседнем Китае Народная освободительная армия Мао Цзэдуна, союзника Хошимина, окончательно выбила правые националистические силы на Тайвани, прочно взяла национальный суверенитет в свои руки, объявив Поднебесную Народной республикой. Таким образом партизаны Вьетминя неожиданно получили надежный канал бесперебойных поставок оружия, продовольствия и медикаментов из СССР.

Генерал Зиап поставил перед собой задачу сформировать пять дивизий, по десять тысяч пехотинцев каждая, до окончания сезона дождей. В его воображении уже вырисовывались контуры будущей полноценной рабоче-крестьянской армии Вьетнама. С каждой новой победой эта задача становилась все проще, потому что каждая новая победа приводила к нему все новые и новые слои инертных масс. Если вначале с ним был лишь его авангард, беззаветно преданная и идеологически убежденная гвардия пролетариата, то после каждой новой победы его армию пополняли все те, кто прежде колебался, сомневался, боялся; все те, кто вдруг почувствовал, что близится некий новый передел, при котором им может ничего не достаться; все те, наконец, кто приходил к нему лишь потому, что так уже сделали другие, лишь потому, что так делают все.

7

Когда в партизанских джунглях появились первые цеха, Кузнец вспомнил навыки семейного ремесла, передававшиеся из поколения в поколение, того самого ремесла, которое он забросил, когда ушел в торговый флот. Он с радостью взялся за обучение добровольцев и за контроль над растущим количеством цехов, помогая армии Зиапа наладить массовое производство собственного оружия – от пуль до минометов.

Он как раз заканчивал шлифовку жерла тридцатисемимиллиметровой пушки, когда за окном мастерской раздался знакомый свист. «Друзья!» – обрадовался Кузнец, выглядывая в окно и обтираясь полотенцем. Действительно снаружи, на полянке, его поджидала дружная троица – Шланг, Стриж и Хайфонец – в новеньких гимнастерках Главных сил Народной армии. Они сели в круг и после непродолжительного обмена новостями Шланг пустил по кругу фляжку с самогоном. Когда очередь дошла до него самого, он от души хлебнул и, довольно крякнув, выудил из кармана пачку трофейных «Голуаз». Смущенно заулыбавшись, друзья взяли по сигарете и закурили. В их разговоре наступила пауза, заполнившаяся стрекотом цикад. Каждый невольно задумался о том, что будет завтра. Они знали, что на следующий день могут встретить свою смерть в любой момент. Спозаранку они выдвинулись вместе со своим взводом в направлении линии вражеских укреплений. Подступы к Колониальной дороге № 3 ощетинились укрепленными фортами, укомплектованными головорезами Иностранного легиона. Эта дорога стала последней линией фронта для многих эсэсовцев, вишистских коллабо и усташей.

Несколько человек впереди бегом катили по узкой тропинке среди мангровых зарослей и бамбуковых рощиц новую пушку Кузнеца, остальные, разбившись на пары, так же бегом несли ящики со снарядами. Время от времени они менялись, чтобы сохранить силы перед боем. Генерал Зиап решил предпринять фронтальную атаку на форты, расположенные в непосредственной близости от партизанской зоны в джунглях.

«Бедный, глупый Валлюи, – думал он про себя. – Поле боя здесь буду выбирать я, а не ты. Там, где ты построил укрепления, там нанесу я по тебе удар, и обороняться вынужден будешь ты, потому что ты захочешь отстоять свои позиции… Ведь Валлюи не знает, где он будет сражаться со мной, а я это знаю, и в этом мое преимущество. В каждом форте вдоль трассы солдат противника мало, в сотни раз меньше, чем тогда, когда он рыщет за мной по пятам, преследует по суше, по воде и с воздуха. Сейчас он должен быть наготове повсюду, и в итоге он не готов нигде… Тончайшее искусство! Мои люди закалены в боях и стоят многого, и с этими людьми я низвергну на тебя всю мощь народного гнева. С самой высоты небес!»

Когда пушка была приведена в боевое положение, Кузнец загнал стальной снаряд в ствол и стал дожидаться условного сигнала. Стриж внимательно следил в подзорную трубу за базой противника. Там все было тихо. Эту мертвую тишину внезапно прорезал сигнал к бою, изданный в условленную минуту полковыми трубачами. «Пли!» – крикнул Стриж, они оба зажали уши, открыли в немом крике рты, и Кузнец дернул за шнур. Одновременно послышался залп с северной стороны укрепления. «Пли!» – снова крикнул Стриж, и Кузнец снова дернул за шнур. Стены форта дрогнули и начали рассыпаться на глазах. В считаные минуты в них появились зияющие бреши, а снаряды все сыпались и били – по штабу, по казармам, по кухне, по радиоточке. После должного количества залпов трубы вновь подали сигнал к нападению, и из бамбуковой рощи, окружавшей форт, в зияющие бреши ринулись красные бойцы. Иностранный легион успел сгруппироваться и принять штыковую атаку. Более того, легионеры, оставшиеся в тылу атаки, быстро установили на плацу миномет и открыли ответный огонь, довольно точно наводя его по обеим точкам артиллерийской атаки Вьетминя.

Когда Стриж, поднявшись из-за бугорка, увидел, как вражеской миной разбило лафет, а Кузнецу снесло полчерепа, когда он увидел, как его товарищ пал, обливаясь кровью на сырую, бурую землю и лежит в рыжеватой луже из собственных мозгов, он, повинуясь слепому инстинкту, бросил разбитое орудие, схватил свою винтовку и, не помня себя от ярости, ринулся вслед за своей ротой в штыковую атаку. Когда он достиг бреши в стене форта, ему навстречу выбежал сержант Легиона, вскинувший винтовку, но не успевший прицелиться. Стриж подскочил к нему буквально в два прыжка и изо всех сил ударил штыком в сердце. Выронив винтовку, сержант начал отступать. Он подтягивал рубашку левой рукой, пытаясь заткнуть хлещущую из сердца горячую струю, и, вытянув правую руку ладонью вперед, только лишь пролепетал слабнущим голосом: «Не убивай!», но тут же свалился замертво. Стриж отошел к полуразрушенной стене, уперся в нее лбом и изо всех сил саданул по ней кулаком, который мгновенно распух и позеленел. Внезапно он почувствовал жесточайшее отвращение к войне и кровопролитию. Но это наваждение сразу прошло, как только он услышал сигнал труб к отступлению.

В этот раз генерал Зиап не ставил перед своими бойцами задачу взять форт любой ценой. Когда к базе подлетели юнкерсы из Ханоя, партизаны успели раствориться в лесной чаще, а легионеры уже хоронили своих погибших.

На следующий день во французском штабе было принято решение начать эвакуацию с аванпостов, расположенных на Колониальной дороге № 3. В скором времени из Парижа подоспел и приказ о переводе Валлюи в метрополию на повышение.

8

Проснувшись с утра пораньше, я слушал дождь и все ждал, сам не знаю чего. Может быть, того, что все это окажется дурным сном и я проснусь в своем давно утерянном счастливом детстве? Но каждая капля дождя словно бы упорно отказывала мне в этом.