Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. - Дмитрий Окрест Страница 25

Молодежный лозунг "Буржуев на нары, рабочих на Канары" нашел отклик у многих. Фотография Лауры Ильиной

Лимонов сразу начал зондировать нас на тему сотрудничества. Я написал несколько текстов, и он предложил мне стать ответственным секретарем газеты "Лимонка", хотя я даже никогда не состоял в НБП. Лимонов был главным редактором и писал передовицы, а я находил авторов, сокращал и дописывал тексты, искал художников. В день выхода газеты 20 человек с сумками ехали к проводникам поездов, а я звонил в двадцать городов и говорил: "Встречайте: утренний поезд, шестой вагон, проводница Таня". Еще я издавал внутрипартийную газету "НБП-инфо", только для активистов. Так мы формировали тип нацбола. Позже Лимонов предложил мне возглавить идеологический отдел в НБП, я согласился, но в партию вступать так и не стал – в таком режиме я просуществовал до девяносто седьмого года.

У меня был десяток псевдонимов, под которыми я публиковался, чтобы количество авторов казалось большим. Консолидация шла не по принципу идеологии, а по принципу стилистики и системы образов. Именно поэтому в газете уживались статьи о Че Геваре, скитах, Муссолини, сатанистах, психоделиках. Мы выполняли роль радикального интернета: если хочешь экстремизма, покупай "Лимонку". Редакция оценивала статьи с художественной точки зрения – достаточно ли это четко артикулировано и не попадает ли тема в мейнстрим? Для авторов и читателей газеты "Завтра" мы считались немного шизофреническим вариантом – вроде тоже против Ельцина и капитализма, но с элементами молодежного бреда.

Определенно в этом был снобизм: общество едет в капитализм, а мы наоборот – "разрешите представиться: Ги Дебор, забастовка, легалайз и староверы". НБП – это не идеология, а мобилизация через образы крутизны. Нацболы брались из тех, кто мечтал быть похожим на богему. Сильная сторона "Лимонки" в том, что она смогла привлечь разных людей – от радикальных мусульман до рейверов. Идеальное место для всех, кто жаждет войны с Системой. На запах этой опасной энергии к нам шли тусоваться балерины из соседнего училища.

Однако связной политической программы не было, значит, нельзя было конвертировать эту энергию ни во что политическое. С таким багажом попасть во власть просто невозможно – это была лишь попытка втянуть народ в драку на основе идеологических иероглифов, не расшифровывая их даже для себя. У нас даже главный внутренний лозунг был "Светлый хаос против темного порядка!" Лимонова не интересовала никогда политика – его интересовала крутизна, понятая через поэтическое переживание жизни. В отличие от Дугина, превратившегося из андеграундного философа в околокремлевского аналитика, Лимонов остался прежним, даже в общении.

На девяносто шестой год были намечены президентские выборы. В НБП вспомнили, что мы партия. Кто-то предложил поддержать Зюганова, ну типа он ведь тоже коммунист. Но у Лимонова возникла авангардистская идея поддержать пожилого штангиста Юрия Власова. Это был олимпийский чемпион, шестикратный победитель чемпионата Европы, которого даже Арнольд Шварценеггер уважал. Но по политическим взглядам тяжелоатлет был православным клерикалом, и ему донесли, что Лимонов-то писал в своей знаменитой книге о сексе с негром.

В итоге возникает еще более авангардная идея – поддержать Ельцина, мы ведь такие парадоксальные революционеры. С другой стороны, я мог тогда каких-то вещей не понимать, но мы же пять лет бесплатно занимали подвал в жилом доме, где жили одни чекисты. Там сделали кабинет Лимонова, зал для собраний, качалку, магазин, библиотеку, приемную знакомого экстрасенса, возвращавшего мужей и снимавшего запой, поставили станок для печатания листовок, но из-за обширных размеров подвала всё равно не смогли освоить до конца – часть помещений так и принадлежала тараканам и крысам. Когда же Лимонова спрашивали, как удалось договориться, то отвечал он всегда уклончиво.

В девяносто восьмом году в партии случился разлад: люди, ассоциировавшие себя с Дугиным, и люди, ассоциировавшие себя с Лимоновым, перестали друг друга понимать. Это был не идеологический раскол на правых и левых, это была разница в стиле жизни. Если Лимонов тяготел к прямому действию, то сторонники Дугина больше к чтению лекций и изданию журналов. Изначально же предполагалось, что сначала интеллектуальное развитие, а уже потом весь уличный героизм.