Дзержинский. Кошмарный сон буржуазии - Иосиф Уншлихт Страница 25

Советское правительство внимательно отнеслось к протесту Дзержинского и отменило решение Наркомфина.

Хочется остановиться еще на одной своеобразной черте характера и деятельности Феликса Эдмундовича. К лицам, совершившим то или иное преступление, он подходил строго дифференцированно. Прежде чем подвергнуть это лицо наказанию, он учитывал степень опасности совершенного деяния, социальное положение преступника и его поведение в процессе расследования преступления. Любопытный в этом отношении случай произошел в 1922 году с одним молодым человеком.

В гараже ГПУ раздался телефонный звонок: «Говорит Дзержинский, немедленно подайте мне машину». Машина была подана по указанному адресу. Уже стемнело, а она не возвращалась. В гараже забеспокоились. Позвонили секретарю Дзержинского, но ответил сам Феликс Эдмундович.

– Как? Вы у себя, а где же машина?

– Какая машина?

– Да ваша. Вы же вызвали, и вот ее нет до сего времени.

– Немедленно отыскать машину, пассажиров – ко мне в кабинет!

Автомобиль был задержан, а обнаруженный в нем человек был доставлен в кабинет Дзержинского. Перед Феликсом Эдмундовичем предстал невысокого роста человек в солдатской шинели и фуражке. Бородка клинышком, усы. Доставленный был сильно взволнован, побледнел, усы, борода, губы тряслись.

– А! Дзержинский! – иронически заговорил председатель ГПУ. – Приятно с вами познакомиться. А я думал, что я Дзержинский. Оказывается, вы! Посмотрите, точно Дзержинский. Усы, бородка, одежда! Только вот ростом не вышел…

Пассажир пытался броситься на колени. Путался, прося прощения. Феликс Эдмундович предложил ему твердо держаться, спокойно рассказывать всю правду: зачем вызвал машину, куда ездил. Пока это происходило, стало известно, что задержанный – сотрудник Наркомпути. Никогда ни в чем предосудительном не был замечен, но почему вызвал машину, выяснено не было. Пассажир рассказал об этом сам.

– Сегодня воскресный день… Товарищи решили вместе отдохнуть. Пообедали, выпили… Захотелось с шиком покататься по Москве. Моим товарищам вызвать машину из гаража Наркомпути не удалось. Я назвал их шляпами и поспорил с ними, что вызову машину из гаража ГПУ. Меня подняли на смех. Я предложил товарищам пари, которое было принято. Машина пришла, и мы отправились кататься. Стемнело. На одной из улиц поперек встала чья-то машина, из которой вышли военные. Мои спутники сразу исчезли, а я растерялся.

Пассажир совершенно отрезвел. Феликс Эдмундович назвал все это преступным трюком, который заслуживает самого строгого наказания. Казалось, все кончено: судьба сотрудника Наркомпути незавидная. Но, оказывается, мы ошиблись. Дзержинский поднялся из-за стола и, подойдя к пассажиру, по-отцовски сказал:

– Вы совершили серьезное преступление, угнав государственную машину, и заслуживаете наказания. Но вы правильно поступили, что чистосердечно признали свою вину. Кроме того, вы, как нам сообщили, безупречный работник. Поэтому мы прощаем вас в надежде, что больше вы ничего подобного не повторите. Вместе с тем, должен заметить, что вы преподали нам большой урок. Оказывается, у нас в гараже сидят ротозеи, зеваки. У них из-под носа была уведена машина председателя ГПУ. Подумать только! Вы свободны.

Пассажир исчез, как будто его ветром вынесло. Феликс Эдмундович предложил составить приказ с инструкцией пользования машинами гаража. Дело было налажено, виновные понесли заслуженное наказание.

Ф. Э. Дзержинский еще задолго до назначения его на пост председателя ВСНХ многое делал для того, чтобы силами и средствами ВЧК-ГПУ помочь восстановлению разрушенного народного хозяйства. Отсюда – борьба чекистов с саботажем и спекуляцией, с детской беспризорностью и бандитизмом, со взяточничеством и должностными преступлениями, которые являлись сильным тормозом в налаживании экономики страны. Характерным в этом отношении может быть такой пример.

В 1923 году чекисты убедились в том, что пока в Москве будет действовать Хитров рынок, окончательное искоренение в столице спекуляции и уголовных преступлений невозможно. Свое мнение они доложили Дзержинскому. Феликс Эдмундович тотчас же в сопровождении чекистов инкогнито отправился на Хитров рынок. Там ему представилась мрачная картина: рынок кишел отбросами общества – спекулянтами, шулерами, ворами и другими паразитическими элементами. На другой день он связался с Московским Советом и добился ликвидации Хитрова рынка – этого остатка старой, крепостной Москвы.

С переходом Дзержинского в ВСНХ перевод чекистских органов на хозяйственные рельсы получил особенно яркое выражение. Возрождение и строительство промышленности, поднятие производительности труда, улучшение положения и быта рабочих и крестьян, укрепление их союза он считал главными и самыми ответственными участками боевого фронта. Задача ОГПУ – всемерно содействовать победе на этом фронте.

Помощь органов ВЧК-ОГПУ возрождению хозяйства выразилась, в частности, в том, что по указанию Дзержинского ряд опытных и закаленных в борьбе с контрреволюцией чекистов были направлены на хозяйственную работу. Автор этих воспоминаний также был переведен на работу в ВСНХ…

Умение ценить людей, справедливая и принципиальная оценка их поступков, их труда снискали любовь и уважение к Дзержинскому всех, кто знал его не только лично, но и по его делам. Славная когорта чекистов, армия промышленников, хозяйственников и бесчисленные массы рабочих верили ему, шли за ним, беспрекословно выполняли его указания.

Для Дзержинского не было жизни, кроме работы, в которой он кипел непрерывно, сердце же его все больше сдавало. Оно не выдержало огромного напряжения. Врачи предостерегали, друзья уговаривали щадить себя. Но Феликс Эдмундович не мог иначе…