Верни мне мои легионы! - Гарри Тертлдав Страница 25

— Итак, ты решил оставить ему девицу, господин? — спросил раб.

— Да, конечно. Чтобы ее отнять, мне пришлось бы развязать войну. А она отнюдь не Елена, как и я — не Агамемнон, — ответил Вар. — Конечно, ситуация неприятная. Как ни рассуди, кто-то останется обиженным: если не Арминий, то Сегест. Но я стараюсь судить по справедливости. Девица была обещана парню, он похитил ее, не применяя силы, и теперь, похоже, счастлив с нею. Ну а если и девушка довольна, у ее отца нет серьезных поводов для беспокойства.

— Они все — варвары, — промолвил Аристокл, слегка поежившись. — А вдруг Сегест так на тебя обидится, что захочет убить, чего бы ему это ни стоило?

— Приятная мысль!

Вар бросил на раба кислый взгляд. Хуже всего — он не мог упрекнуть Аристокла в греческой въедливости, потому что в данной ситуации вопрос раба был вполне понятным, даже естественным.

— Маловероятно, — ответил Вар после недолгого размышления. — Сегест производит впечатление довольно цивилизованного человека — для германца, конечно. Что же касается Арминия, он показался мне похожим на Ахилла, даже если оставить в стороне историю с женщиной. Но Арминий скорее возьмется за оружие, чем станет дуться на обиду в своей палатке.

— Если речь идет о внешности, никакой он не Ахилл, — заявил Аристокл, неодобрительно отзывавшийся об облике каждого германца, с которым ему доводилось встречаться.

Суровый облик северян не нравился греку, поэтому Вар слегка удивился, когда тот добавил:

— Впрочем, не скрою, мне попадались германцы и противнее.

— Только не говори, что его облик запал тебе в душу! — со смехом воскликнул римлянин.

Аристокл выразительно затряс головой.

— Ну уж нет! Он слишком большой и волосатый, чтобы быть по-настоящему интересным. Но… Он не так уж плох. Я не ожидал увидеть такого в богом забытой глухомани.

— Германцы не одобряют подобных забав, как и галлы. Арминию лучше не слышать, как ты о нем говоришь, — заметил Вар.

— Дикари, — презрительно фыркнул Аристокл и криво усмехнулся. — Я уж как-нибудь обойдусь, господин: какое мне дело до тех, кто спит с женщинами.

Как и многие другие римские аристократы, Вар ради разнообразия время от времени развлекался с мальчиками, хотя обычно предпочитал другую сторону монеты.

— В общем, мне тоже понравился Арминий, — сказал он.

Аристокл круто изогнул бровь: как всякий умный раб, он знал, кого предпочитает в постели его господин.

— Не в этом смысле! — со смешком проговорил Вар. — Но он мне понравился. Он напомнил мне Гая.

— Шутишь! — воскликнул Аристокл.

Раб тоже иногда может попасть впросак, не сдержав вырвавшегося словца. Рабу следует внимательнее следить за своим языком: поддавшись порыву и выпалив что-нибудь наобум, он может сурово за это поплатиться. Однако Вар не отличался жестокостью и злобой. Конечно, у него имелись недостатки, но иного свойства.

— Во имя богов, я же не собираюсь его усыновлять, — проворчал римский наместник. — Просто он действительно напоминает мне моего мальчика, как один щенок может напоминать другого. Все они неуклюжие, с большими лапами и всюду суют свои носы, пытаясь узнать, как устроен мир. Арминию довелось обучаться у центурионов, а не у философов, иначе его манеры могли быть и похуже.

На сей раз рабу хватило ума промолчать. Лишь едва заметный изгиб левого уголка рта да слегка сморщившийся нос намекали на то, что думает грек о костяке римской армии. Вар не обратил внимания на мимику Аристокла: это рабу пристало внимательно следить за выражением лица господина, но не наоборот.

— Скоро мы начнем посылать воинов собирать налоги, — сменил тему наместник. — Пора германцам усвоить, что за право быть жителями провинции Рима надо платить.

— Представляю, в какой восторг они придут, — с иронией отозвался Аристокл.

Его господин лишь пожал плечами.

— Если ты сядешь на полуобъезженного коня, он обязательно попытается сбросить тебя и сломать тебе шею. Но, не объездив скакуна, ты не сможешь пустить его под седло, — и зачем он тогда вообще нужен? Если мы не покажем германцам, что эта провинция принадлежит нам, что они обязаны подчиняться нашим законам, нам лучше оставаться по другую сторону Рейна.

— Это было бы неплохо, — хмыкнул Аристокл. — Ветера тоже жалкая дыра, но Минденум… Тут гораздо хуже, не в обиду будь сказано нашим отважным войскам и их доблестным командирам.

Судя по тону, Аристокл задался целью оскорбить всех военных Римской империи.

— Что ж, осенью мы вернемся в Ветеру, — сказал Вар. — Я хочу, чтобы к тому времени местные обитатели как следует вбили в свои тупые головы: эта земля теперь наша, и жизнь здесь будет идти так же, как во всех других подвластных Риму землях.

— Чем скорее ты наведешь здесь порядок, чем скорее мы сможем вернуться в Рим или другое цивилизованное место, тем счастливее я буду.

На сей раз в словах раба не было и тени сарказма: он явно говорил совершенно искренне.

— Я тоже был бы рад оказаться в более приличном месте, — признался Квинтилий Вар. — Когда Август призвал меня к себе, я ожидал совсем другого назначения. Сам знаешь, Аристокл: приказ отправиться сюда стал для меня сюрпризом, причем отнюдь не радостным. Но такое назначение — все же своеобразный комплимент.

— Без которого вполне можно было бы обойтись, — пробормотал Аристокл.

— Верно, — отозвался Вар. — Я понимаю это, поверь, прекрасно понимаю. Беда в том, что я не мог отказаться, раз уж Август решил послать меня сюда. Может, это не самое приятное поручение, но очень важное, куда более важное, чем управление Сирией. Сирия — объезженный конь, а Германию, как я уже сказал, только предстоит объездить. И предстоит не кому-нибудь, а мне.

Он выпятил подбородок.

— Мне оказали такое доверие, потому что Тиберий застрял в Паннонии. Кабы не тамошний бунт, сюда послали бы его: он ближе к Августу, он уже стяжал воинскую славу, чего обо мне не скажешь.

— В море множество мелкой рыбешки. В армии множество других командиров, — заметил Аристокл.

— Но лишь немногим Август готов доверить командование тремя легионами, — возразил Вар. — Помнишь гражданские войны, которые полыхали во времена нашей молодости? Потом целых тридцать лет не было ничего подобного, а почему? Потому что Август не позволял удачливым полководцам сосредоточить в своих руках крупные силы. Военачальник, стоящий во главе трех легионов, в состоянии разжечь в империи мятеж. Август поручил мне командование не в последнюю очередь потому, что знает, как я ему предан.

Вар вытащил из поясного кошеля денарий и уставился на чеканный серебряный профиль двоюродного дяди своей жены. Что ты чувствуешь, когда твое лицо отчеканено на монетах, когда весь мир знает, как ты выглядишь? Сам наместник велел отчеканить «ВАР» на некоторых монетах, которые выдавал здесь легионерам, но это было другое дело.