Неизвестный Янгель. Создатель "Сатаны" - Владимир Губарев Страница 25

Несмотря на то что В.Н.Челомей мог рассказывать убедительно, увлекать слушателей, выступление его оставило неоднозначное впечатление. Слишком все было расплывчато. Трудно было представить, как эту армаду ракет – по мысли докладчика порядка пяти тысяч – можно было изготовить. А сколько нужно самого различного оборудования и персонала для их обслуживания?

Выступление В.Н.Челомея продолжалось около полутора часов. Затем был небольшой перерыв, и слово было предоставлено М.К. Янгелю.

Внешне он заметно проигрывал своему конкуренту. Сильно похудевший, с явно обозначившейся сутулостью. Добротный темно-серого цвета костюм, как заметил один из присутствующих, висел будто на сухой осине. Пиджак расстегнут, галстук приспущен. Все это и придавало внешнему виду докладчика что-то напоминавшее „петушиный вид“ человека, поставившего все на свой последний бой. Но стоило ему произнести лишь первую фразу: „Наш взгляд на развитие ракетной техники совершенно другой“,– как Михаил Кузьмич сразу преобразился. Перед Советом Обороны и участниками заседания был совершенно другой – одухотворенный, решительный и уверенный в силе своих идей человек, с отрытым забралом принимавший брошенный вызов. Доклад, как всегда, предельно четкий, без лишних слов, конкретно-доказательный и убедительный. Со свойственным природным артистизмом, умело пользуясь жестикуляцией, меняя по ходу темп и тональность речи, расставлял акценты в изложении своего видения путей развития ракетной техники. Чувствовалось, что все положения концепции четко разложены по полкам памяти…»

Янгель обосновывал три проблемы: создание новых ракет, более мощных и более точных, защита пусковых установок, в том числе и существующих с минимальными затратами средств, и готовность ракетного комплекса к нанесению ответного удара.

Он убедительно доказал, что надо делать разделяющиеся боеголовки. На борт необходимо ставить вычислительные машины, то есть делать автономные системы управления. Необходимо повысить точность попадания, чтоб в зоне сто на двести километров обеспечить уничтожение до десяти целей. Ну а свои пусковые установки необходимо обезопасить от воздействия ударной волны… В частности, Янгель предлагал блокировать пуск ракет после ядерного нападения противника на 120 секунд, до тех пор, пока атмосфера не стабилизируется. А для этого необходима автономность ракетного комплекса. Причем «со всех направлений» – как от удара противника, так и от диверсий. И наконец, самое главное, что предложил Главный конструктор КБ «Южное» – ампулизация ракет. То есть на десять лет ракета «запечатывается» в заправленном состоянии в шахте и лишь периодически контролируется.

Кстати, спустя много лет после этого Совета в Крыму мне довелось видеть пуски ракет, простоявших на дежурстве более десяти лет. То был пробный их отстрел. Ракеты поднимались ввысь одна за другой, и высоко в небе образовывались разноцветные облака, и их кавалькада медленно поплыла над землей. Как обычно, отстрел боевых ракет ученые использовали для геофизических исследований. Разноцветные облака поплыли над землей, говорят, они три раза обогнули земной шар, и их видели во многих районах планеты. И тотчас в газетах появлялись заметки о «летающих тарелочках» и «кораблях инопланетян».

Это будет спустя десять лет, а пока Янгель доказывал руководству страны, что и характер пусков из шахт нужно изменять. И он рассказал о «минометном старте». Кстати, Владимир Николаевич Челомей так и остался приверженцем «горячей схемы» пуска из шахт, его конструкторский талант не принимал «минометной схемы». Челомей доказывал, что такой старт «очень некрасив, а потому плох». Впрочем, как известно, у великих свои причуды…

«Закончив изложение основных принципов проектирования ракетных комплексов, докладчик сказал, что конструкторское бюро предлагает к разработке две жидкостные ракеты? Крупногабаритную Р-36М и малогабаритную МР-УР-100 с одними и теми же блоками. В них реализовывались изложенные концепции, но задачи, выполняемые ракетами, были различными, как и различными были районы прицеливания. Ракета Р-36М была существенно дороже, но мощнее, чем МР-УР-100, и поэтому их можно было сделать значительно меньше. А „из пушки по воробьям“ стрелять не следует в любые времена.

– Я не просто декларирую, а ответственно берусь воплотить в жизнь новые идеи в творческой кооперации с разработчиками всех систем ракетного комплекса, с которыми у нас сложилось полное взаимопонимание взглядов на проблему, – сказал в заключение М.К. Янгель. – Гарантией реальности представленных предложений является тот объективный факт, что все вопросы, связанные с проектированием и последующим изготовлением конструкций были предварительно серьезно и глубоко проработаны на заводах, которые предполагается задействовать при реализации концепции нашего конструкторского бюро».

Понятно, что эту «битву» на Совете Обороны выиграл Янгель. Его поддержал сразу же Президент Академии наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш, чье мнение и в правительстве и в ЦК партии очень высоко ценилось.

Казалось бы, для КБ «Южное» после «победы в Крыму» должны были наступить хорошие, светлые времена, но подралось несчастье – в день своего шестидесятилетия во время чествования умирает Михаил Кузьмич Янгель.

И теперь уже «ракетную гражданскую войну», разгоревшуюся с новой силой, должен был вести молодой Главный конструктор КБ «Южное» Владимир Федорович Уткин.

– Сейчас многое стало очевидным, но в то время многое казалось необычным. А потому «битвы» продолжались… Одна комиссия сменяла другую, их заключения то поддерживались, то отвергались. Была даже «комиссия по оценке стоимости» того и другого направления. Большую роль сыграло мнение академика Макеева, он активно поддерживал нас. А в конце концов от этой «гражданской войны» выиграла армия – и мы, и Челомей улучшили свои машины.

– Значит, одним Советом Обороны в Крыме дело не закончилось?

– Там только все начиналось. Затем заседания Совета Обороны прошли в Москве, были многочисленные совещание в министерствах… Пожалуй, «страсти» пошли на спад после встречи в ЦК партии у Брежнева. Мы вместе с Челомеем доложили о ходе работ, в обсуждении принимало участие человек сорок… С любопытством смотрели на меня, мол, как молодой Главный конструктор будет отстаивать свою точку зрения – ясно, что после Янгеля было мне намного труднее, не было такого авторитета. Так что для меня то был своеобразный «экзамен на высшем уровне», и скажу честно, Брежнев, Косыгин, Подгорный и другие члены Политбюро в полной мере воспользовались этой возможностью: мне был устроен крепкий экзамен, руководство страны хотело убедиться, что смогу ли руководить КБ после Янгеля…

– Выдержали испытание?

– А разве я сидел бы здесь, если бы получил «неуд»?… Я докладывал о двух машинах – тяжелой и легкой. Мне было задано уйма вопросов, и около часа с небольшим я докладывал.

– Что это за машины?

– Тяжелая: стартовый вес более 200 тонн, межконтинентальная, разделяющиеся боеголовки. А у «легкой» – вес 75 тонн при старте.